Безумец и его сыновья
Бояшов выводит на свет архетипы русского подсознания. Он написал то, что должно быть написано. За что ему спасибо. П. Крусанов
Текст Ильи Бояшова я определил бы как художественный образ русской идеи – в некотором смысле по своей убедительности этот образ превосходит многие философские выкладки, озвученные в спорах славянофилов и западников. А. Секацкий
Бояшов был первым редактором Стогова. Прочитав «Безумца», я до сих пор в недоумении – почему Бояшов Стогова не убил? В. Назаров
Осенью злосчастного 1943 года по затерявшейся в болотах северной русской земли одноколейке шел поезд с эвакуированными детьми. На него налетел немецкий самолет, бомбы снесли рельсы и вздыбили паровоз. Пламя принялось греть холодное осеннее небо. А одинокий воздушный зверь развернулся и еще раз на бреющем пролетел вдоль загоревшегося состава, и поставил крест своей хищной тени на вагонах. Дети, белея рубашками, как горох, посыпались из теплушек. Взрослые, которые ехали с ними, были убиты взрывами. Дети, оставшись без провожатых, заплакали и заметались по насыпи.
При виде посыпавшихся и разбегавшихся ребятишек даже у фашиста пропало желание жечь и громить – он не стал их расстреливать и исчез в облаках. И повсюду в прежде молчавших болотах теперь зазвенели детские голоса, и по мху, по болотной жиже во все стороны потянулись следы.