Билли Батгейт

Он, наверное, все заранее устроил, потому что, когда мы подъехали к пристани, буксир уже стоял у стенки причала, мотор работал, речная вода фосфоресцировала, и это был единственный свет — луны не было, не было и электричества, ни в сторожке начальника пристани, ни на самом буксире, а уж о машине и говорить нечего, но все же каждый знал что и как; Микки-водитель затормозил большой «паккард» у трапа, чуть ли не чиркнув о борт буксира, дверцы машины распахнулись, и они втащили Бо и девицу на борт, так что я и глазом моргнуть не успел. Никто не сопротивлялся, я заметил только, как пронесли мимо что-то темное, раздался сдавленный стон, будто испуганному человеку зажали рот рукой, дверцы захлопнулись, машина заурчала и уехала, полоска воды между буксиром и причалом тут же начала расти. Поскольку никто не сказал «нет», я прыгнул на палубу и встал, держась за поручень, перепуганный, конечно, но головы не потерявший, ведь он сам назвал меня способным, способным к учебе, а теперь вот вижу, что и к поклонению грубой силе тоже, а уж он ею обладал как никто другой, о, этот страх, который каждый испытывал в его присутствии, убьет — не убьет, вот ведь как все обернулось, вот почему я оказался там и ждал с замиранием сердца, когда он снова скажет, что я способный, хотя я все время боялся — а вдруг он маньяк?!