Быть единственной
По поселковским меркам Маша вышла замуж поздно. Девчонки поухватистей споренько расхватали женихов, а на долю Маши остались брошенные женами мужички, не ахти какое счастье…
В конце концов подвернулся и Маше случай: вышла замуж, родила двух сыновей. Муж попался не сильно пьющий и довольно работящий. По крайней мере, не сопротивлялся, когда жена налаживала его на заработки. Ездил он да ездил, а однажды возьми да не вернись – нашел себе женщину на стороне. Маша возвращать беглого мужа не поехала. Но для себя твердо-натвердо решила: уж сыновей, кровиночек, она подлым девкам-разлучницам ни за что не отдаст, и точка!
По выселковским меркам замуж Маша вышла поздно: девчонки, вместе с которыми она заканчивала семилетку, уже готовились повести в школу собственных детей. Вины Машиной в том не было – просто женихов у них в Выселках водилось не больно густо. Не вернулись с войны. Девчонки поухватистее и помоложе Маши споренько, чуть ли не врукопашную, расхватали ровесников, по юности своей не попавших в кровавую военную мясорубку. А Маше с ее провальным тридцатым годом рождения и выбирать-то было не из чего. Тем более что ни красотой, ни умом особым Манечка не блистала – откуда же? С голодным военным детством и еще более скудными послевоенными годами?… Поэтому Маше остались только немногочисленные брошенные женами фронтовики средних лет, но и это было не ахти какое счастье. Солдатики, повзрослевшие на сивушных фронтовых ста граммах, работать особо не могли по причине отчаянной трясучки в руках, зыбкой шаткости в коленках и не проходящей похмельной мути в голове. Кому ж с таким жить охота? Как мужики воины-победители тоже были не бог весть что, хотя и успели за два-три послевоенных года наплодить полпоселка большеголовых, придурковатых детишек, которые должны были вот-вот пойти в местную школу на пагубу несчастным учителям.