День всех святых

— Открой или откроем!..

И стало тихо. Кажется, смерч миновал. Блюститель подумал, что все же надо еще полежать. Вот так — запрокинув голову, вывернув ступни, разбросав руки. Лучше не шевелиться. Лучше пусть они решат, что с ним, с Блюстителем, покончено. И тогда уйдут… Но в носоглотке скопилось, затопило — горько, приторно, густо. Блюститель взорвался кашлем, пробулькивая с клозетным рыком. Резко сел, подставив ладонь лодочкой к подбородку. Хлынуло. Он решился открыть глаза — удалось, но с трудом. Вспухшие скулы жгло. Ладонь переполнилась, и с нее закапало на мундир — бесшумно и часто. Пятна усеивались на комбинезон, расползаясь и сливаясь в одно большое — красное и теплое. Крови Блюститель не боялся. Он к ней привык. Он боялся поднять голову и увидеть, что они не ушли, что они стоят и ждут…