Долго еще до вечера?

Всегда очень трудно, противоестественно писать о молодых в прошедшем времени. Было… Был… Я знал его… Тяжело согласиться с нелепостью, допустить, что ночь может наступить среди бела дня и что холод скует плодоносящее дерево. А когда такое несчастье случается, мы в отчаянии отвергаем его, не хотим признавать. Поэтому многие из оставшихся хотят забыть. А другие, которых меньше, стараются вспоминать. Первых не надо осуждать, а вторых — считать счастливцами. Октав Панку-Яшь с его деликатностью и добродушием избавил нас от того и другого. Сраженный мраком, он оставил здесь, в этой книге, а значит и везде среди нас, свое сердце, свой голос, теплоту своей души. И мы видим, что его сердце, вопреки роковому диагнозу, никогда ни на мгновение не подводило его. Мы ощущаем его, необыкновенно живое, горячее, трепетное сердце озорного или серьезного, спокойного или неугомонного человека, оно бьется в каждой его фразе, с которой он, как к младшим братьям, обращается ко всем детям мира: