Героини

До чего же я злилась на мать! С громким топотом я неслась по луговой тропинке к лесу так, что лишь ветер свистел в ушах. Только промчавшись по лугам, занимавшим почти пятьдесят акров, я успокаивалась и приходила в себя. Черт побери, ничто на свете не может сравниться с гневом тринадцатилетней взбешенной девчонки — девчонки, которая ждет не дождется, когда ее фигура наконец-то изменится. Волосы, собранные в хвостик, костлявые коленки и плоская, как доска, грудь. В тринадцать лет я выглядела на десять.

Уйти в лес означало проявить открытое неповиновение. Мама категорически запрещала мне ходить туда по вечерам, и именно поэтому я с нетерпением ждала сумерек, когда можно будет пройтись по темным, усыпанным листвой тропинкам. Солнце опускалось за деревья, цикады трещали, словно электрические маракасы. Трава и луговые цветы доставали мне почти до плеч, и я не отваживалась заходить далеко, даже когда ярость ослепляла меня. Я старалась не отходить от тропинки. Здесь было градусов на пять холоднее, но так же сыро. Шум автомобилей с 41-й трассы доносился даже сюда, а по вечерам становился еще громче, пробивался через деревья и линии электропередач. Вот вдали раздался пулеметный стрекот мотоцикла — видно, обгонял машину. Натужно взвыл мотор, стрельнули выхлопные газы, затем звуки стихли вдали. Звуки нетерпения и побега. То же, что чувствовала и чего хотела я. Еще грохотала трасса 80. После четвертого июля ее было слышно гораздо реже, вплоть до двадцатого числа, когда машины начинали носиться по ней как безумные. Казалось, они никак не могли остановиться.