Хааст Хаатааст
Эта книга – о нелегком моральном выборе между совестью и протоколом, между духом и буквой, в ситуациях, когда человек решает судьбу зависящих от него людей. Книга раскрывает неизбежный конфликт между системой и человеком, который ею назначен, но пытается действовать, руководствуясь не столько ее требованиями, сколько человечностью и добротой. Действие романа происходит в недалеком будущем на острове в Охотском море. Присланный туда начальник экспедиции МЧС случайно знакомится с людьми, находящимися в тяжелых ситуациях – семиклассником Андреем и беглым преступником Антипом, и пытается разрешить их проблемы. Книга затрагивает вечные русские вопросы – диалектику духа и буквы, самостоятельности и фатализма. Умеренный футуризм, выраженный в технологиях, связанных с искусственным интеллектом, сочетается в книге с традиционной Российской жизненной проблематикой – коррупцией и воровством. Книга также отражает проблематику взаимодействия русского населения с коренным народом дальнего востока.
– Меня зовут Хааст Хаатааст, – громко, но несколько скомканно произнес вошедший посетитель, выглядывая из-под зонтика и поспешно закрывая за собою дверь. Вместе с ним в помещение ворвался мокрый ветер и все это произвело какое-то необычно болезненное нарушение происходившей в помещении оживленной беседы. Досада обитателей помещения, как заметил посетитель, была велика; по-видимому, он прервал какой-то важный разговор.
Однако и сами участники разговора не смогли бы объяснить себе причину, по которой внезапное появление этого человека настолько неприятно поразило их. Во время немой сцены, которая каждому из них показалась необыкновенно длинной, они пытались понять, что же так ошеломило их в этом человеке, в его таком сумбурном появлении, как будто слитом с порывом ветра, в его неуклюжем и громком приветствии. Грубое инородное тело вклинилось в их дискуссию в момент высочайшего умственного напряжения, когда многое держится в голове и нужны большие усилия, чтобы все это удержать. Видимо, их раздражение вызвано этим. Ведь в такие моменты продуктивного размышления или обсуждения люди уединяются, запираются, и тем крепче, чем ценнее и уникальнее их занятие. А они никого не ожидали и не заперлись. «Но, с другой стороны», – так думал каждый из них, – «бывало такое и раньше, и не так уж невозможно восстановить потом всю картину и продолжить обсуждение. Так откуда же эта досада, почти злость, чем она вызвана?». Никто из них не мог припомнить в себе таких эмоций в подобных случаях и это удивляло и смущало их. Сам образ этого человека как-то слишком резко контрастировал с той атмосферой, которая была в их кружке. Каждый чувствовал это.