Хроники тридцатилетней войны

Санаторный срок, настоятельно рекомендованный недавно прооперированному профессору М-ского университета, доктору исторических наук Долгинову Алексею Михайловичу, подходил к концу, чему он, откровенно говоря, радовался. Нет, предписанные ему процедуры были эффективны и каждая по-своему вливала бодрость в исхудавшее за двухмесячное лежание на больничной койке немолодое тело. Однако после дневных процедур начинались «процедуры» вечерние, которые значительно снижали достигнутый терапевтический эффект. Много раз Алексей Михайлович клял себя за решение поселиться в двухместном номере, с компаньоном — «во избежание скуки». И подгадал: компаньон попался ему контактный и энергичный. Назвался этот 50-летний мужичок Борисом, категорически скрывая свое отчество («меня никто еще по отчеству не зовет!»), потом объявил, что вечерний отдых в санатории должен быть активным и выставил на стол бутылку грузинского коньяка. Алексей Михайлович с сомнением хмыкнул, но пригубив первую рюмку, был приятно удивлен: почти как памятный ему с советских времен «Варцихе»! Приметливый Борис заулыбался («Во-от! Мне в магазин его прямо из Грузии поставляют!») и начал рассказывать о себе, любимом. Первый флакон прикончили на середине этого рассказа (живого и довольно занимательного), и Боря извлек откуда-то его двойник. Профессор выставил протестующе ладонь, но сдался-таки под водопадом слов. В итоге едва заставил себя раздеться перед нырком в постель.