Имам Шамиль

Чуть приметная тропа вьется по голым скалам вверх. По ней идут двое — старец в косматой папахе, черкеске с газырями и с суковатой палкой и девочка лет шести, с живым, подвижным лицом, бровями вразлет и черными косичками.

Это почти шестьдесят лет назад взбираются к разрушенной крепости Мариам, дочь лакца Ибрагима, и ее столетний дедушка Исмаил-Гаджи.

Обитель давней славы и печали манит к себе старого горца холодной тьмой бойниц и пустотой оскаленных развалин; как волчья пасть разинуты когда-то неприступные ворота, крепость давно покинута всеми, лишь стаи залетных птиц изредка ночуют здесь, но дедушка и внучка упрямо идут сюда. Он держит девочку за руку, чтобы не поскользнулась и не упала с крутизны, и говорит, говорит… Память его ясна, речь нетороплива и красочна — и вот уже воображением ребенка далекие воспоминания старца обретают таинственное видение: на зубчатой линии гор под косыми лучами заходящего солнца появляется всадник в черной бурке на белом коне… Он далеко, но Мариам видит на поясе его старинный клинок. В слоновую кость с золотою насечкой оправлена рукоять, вороненую сталь скрывают сафьяновые ножны, на штифте в ажурной оправе окровавленным оком горит рубин, о чем-то грозном гласит строчка арабской вязи. Позади всадника темной тучей движется огромное войско. Это Шамиль, третий имам Дагестана и Чечни, уздень, свободный горец, собрав под зеленое знамя ислама соплеменников, объявил священную войну — газават неверным…