Каспер на седьмом небе

Каспер, милый полупрозрачный Каспер – сейчас он напоминал полурастаявшее мороженое в руке неторопливого малолетнего поедателя, – грустил вовсю, на полную катушку.

Он всегда становился похожим на мягкое мороженое в минуты грусти – этак расплывался, пускал что-то похожее на слезы, уменьшался, таял. А проводил он безрадостное время самым обычным даже для людей образом: забивался куда-нибудь в угол, сидел там не жив не мертв – и переживал, рискуя растаять совсем.

Не жив не мертв, это уж точно.

Но самым страшным было то, что с каждым днем время грусти все увеличивалось. Обычно оно начиналось сразу после обеда – знаете, в тот самый час, когда на землю, покрытую снегом, или без снега, если зима приближается к финишу, ложатся первые тени. Эти тени, похожие на привидения, пусть еще не знаменуют вечер, но вовсю намекают на его не такое далекое наступление.