Короткая зима
Надо сказать, что походка у Феникса всегда была клёш, клёш — это, разумеется, не фасон брюк, это манера ходьбы. Ещё только проносясь мимо вас семилетним вихрем в коротеньких штанишках, положим, где-то на Покровке, он уже производил впечатление мальчика, способного пересекать континенты с той же лёгкостью, с какой он сейчас приближается к пенной кружке кваса или идёт по другим делам, о которых нам, его тяжеловесным согражданам, и думать не приходится.
Рассказчик оторвал наконец глаза от стола с разбросанными тут и там хлебными крошками — в некоторых местах, и не без его участия, они виртуозно собирались в прототипы картин Верещагина, в центре небольшой горкой высился уже тот самый апофеоз. Феникс чуть внимательней всмотрелся в человека напротив и не узнал. Поймав настороженный взгляд неизвестного, одним движением превратил батальную сцену в гравюру Дюрера «Иоанн съедает книгу» и вышел из пирожковой. На улице чуть помялся у дверей, вернулся и на глазах неприятно удивлённого товарища по столу картинно сгрёб своё крошечное произведение в карман брюк. Жареный воздух, выдыхаемый пирожковой, снова мягко вытолкнул его за порог, на этот раз дотянувшись до стайки студентов архитектурного института, и взамен слизнул их с улицы.