Кроты

Лихачев открыл глаза, сделал вдох и тут же закашлялся. Это далеко не первый его кротовый прыжок, но привыкнуть к ощущениям было невозможно. Руки тряслись, сердце колотилось как бешеное – адреналин, введенный в кровь, начал работать мгновенно. В ушах стоял свист, а глаза жгло огнем даже от тусклого света ламп, висящих в каюте. Все мышцы тела свела судорога. Несмотря на невесомость, Лихачев ощущал, что руки и ноги будто налиты свинцом. Он знал, что нужно немного потерпеть, и просто закрыл глаза, позволив системе вывода из гибернации совершать над его телом положенные манипуляции.

Прошло около десяти мучительных минут, прежде чем Лихачев, приложив усилия, смог взяться за поручень и вытянул себя из капсулы. Нажав на панель, он открыл дверь и вылетел в коридор. Дверь соседней каюты была открыта, внутри – пустая гибернационная камера.