Леди Инауслэд

Платаны и березы обступили трактир и, все еще зеленея, склонялись над заросшими дорогами. Петлю дерна у стен усыпал белый сердечник, в сырых лощинах источали солнечный свет калужницы. Дрозды пели — громко, но невесело, как стали бы петь о разоренном гнезде. Даже с кузнечиками что-то стряслось: никогда еще не стрекотали они так жалобно.

Доска, зеленая, с позолоченной фигурой быка, висела на двух столбах, чуть покачиваясь от вздохов ветра. Медный колокольчик на покосившемся шесте покрыла плесень, вместо язычка была ржавая цепочка. Он звенел в давние времена, когда множество гостей садилось в седло, воспользовавшись ступенькой с ним рядом.