Леночка Фурман на тропе войны

Молодая женщина, чем-то похожая на розовую пышную устрицу, неторопливо шагает по Невскому Проспекту, Твербулю, Броду, Променаду — где угодно и в какой угодно сезон. Ее красота явно относится к разряду вневременных: будучи однажды замеченной, она сразу начинает выпирать изо всех щелей. Цветущий жир под нежной, буквально светящейся розоватой кожей, белокурые кудряшки падают на меховой воротник недлинного пальто, небрежно распахнутого спереди, так что узкий длинный шарф свисает до колен, позволяя увидеть лишь кружева белой блузки «в облипочку». Бабки таких девушек любили носить похожее сразу после войны, когда убыль боеспособного мужского населения давала себя знать с особенной силой. Джинсы того благословенного размера, примеряя который, неизбежно находишь в кармане твердый лакированный прямоугольничек с запиской от фирмы: «Дорогая леди! Если эти джинсы Вам впору, может быть, Вам стоит вообще отказаться от ношения брюк?». В нижнем течении каждая из элегантно драных штанин впадает в потертый ковбойский сапожок, но взгляд прохожего уже туда не опускается. Тело там, где оно не вполне скрыто немудреной одежкой, точно слеплено из молока и крови, глаза огромны и равнодушны, как у коровы, губы невелики и ярки. Краски исключительно и принципиально естественные.