Лесное море

«Шугаями» называли русские таёжные охотники дремучий лесной простор в междуречье Амура, Уссури и Сунгари. Так они приспособили к русскому слуху китайское слово «шу-хай» — тайга, лесное море. И эти-то шугаи выбрал местом действия одного из своих романов польский писатель, автор этой книги, предложенной в русском переводе советским читателям.

Но только на самый первый взгляд может показаться удивительным, что польского писателя привлекли к себе таёжные просторы, такие далёкие от его родной земли. Стоит внимательно посмотреть на карты Дальнего Востока, и мы найдём на них немало имён польских исследователей, как немало трудов и портретов географов, этнографов и геологов польского происхождения сможем мы увидеть в музеях Якутска, Иркутска, Хабаровска и других сибирских и дальневосточных городов. По большей части внимание этих людей было обращено к таёжным и заполярным просторам не по собственной доброй воле, а по вынужденным обстоятельствам жизни. После польских восстаний 1830, а затем 1863 годов многие повстанцы были сосланы в Сибирь царским правительством. В тех местах куда забросили их скорые и жестокие приговоры муравьевских карателей, часто не ступала ещё нога учёного, не было точных географических карт, не исследованы были сокровища недр, и многие из ссыльных навсегда связали там свою дальнейшую жизнь с первыми самоотверженными исследованиями нехоженой тайги и тундры. Так, например, хребет Черского напоминает о жизни человека, который восемнадцатилетним подростком принял участие в польском восстании 1863 года, был за это сослан в Омск в солдатскую службу, а затем весь остаток своей недолгой сорокасемилетней жизни посвятил изучению бассейна реки Оленёк. Ян (или, как его называли в Сибири, Иван Дементьевич) Черский навсегда оставил своё имя в истории русской географической науки. На страницах этой истории мы найдём имена Казимира Шилейко, Александра Чекановского и многих других. Очень большое количество ссыльных поляков прочно осело в Сибири и на Дальнем Востоке. Они крестьянствовали, становились таёжными охотниками. И когда в 1896 году русское правительство по договору с Китаем начало строить Маньчжурскую железную дорогу, то и на этом строительстве оказалось немало рабочих и инженеров польского происхождения — не только ссыльных, но и их детей, родившихся уже на дальнем Востоке. Участие в революционном движении конца прошлого и начала нашего века также оканчивалось для многих борцов за свободу Польши и за единство с освободительным движением пролетариата России ссылкой «на вечное поселение» в Сибирь и на Дальний Восток. Автор «Лесного моря» рассказывает в примечаниях к своей книге о жизни Бронислава Жебровского. Он был приговорён к ссылке царским военным судом за принадлежность к польской революционной партии «Пролетариат», провёл в изгнании сорок лет, большую часть этого времени прожил в Маньчжурии, работал, наблюдал в шугаях природу и жизнь таёжных охотников и возвратился в родную свободную Варшаву лишь в 1949 году.