Майорат

Мы только что перелистали старый календарь, где на гравюрах — все странности времён ушедших, далёких, словно мир волшебной сказки. Как богато был наполнен мир, покуда не случилась революция и не смела, не смяла в одночасье изысканную прихотливость прежних форм; сколь однообразно беден он стал! Столетья, кажется, прошли с тех пор, и только лишь усильем воли мы иногда заставляем себя вспомнить, что там осталась — среди прочего — и наша юность тоже. Как тонко отразила своеобразие той эпохи искусная рука Ходовецкого; случайный силуэт, запечатлённый мимоходом, но сквозь него, сквозь случайность — поток духовной чистоты. Ах, эта строгость иерархий в каждом жесте, в каждой позе! И каждый был великолепен, в роскошном платье, словно в собственной своей вселенной, и будто бы себя готовил к вечности здесь ещё, на земле, и все были страшно заняты — заклинатели духов и одержимые духами, члены тайные обществ и таинственные искатели приключений, целители-чудотворцы и больные, в бреду творящие чудеса — всё, что угодно, лишь бы заглушить тоску, не выказать отчаянной некой муки, чтоб не вырвалась она ненароком из потаённых глубин души. Как объяснить всё это изобилие? Не приблизилась ли та, вымершая раса людей прежде времени к высшему миру и, протянувши дерзновенно руку к священным покровам Божества, не ослепла ли от блеска свободы, не отшатнулась ли, не пала в хаосе самоуничтожения обратно, в сумеречный мир Необходимости, необходимости соизмерять порыв свой с земными нуждами. Земля же забирает у нас все наши силы, чтобы вернуть нам долг — позже, много позже, но сторицею.