Ночь Феникса

Когда возникла мода на японский, вьетнамский, китай­ский календари, то одни обрадовались, а другие обиде­лись, как будто их обозвали раз и навсегда. Неловко же по­лучается: «Вы кто, по календарю?..» — «Я — свинья». Не­которые оправдывались: «Я хоть и крыса, но моя стихия — огонь... В сущности, я феникс».

Так, конечно, наряднее. Но кто же не феникс в ново­годнюю ночь? Птица феникс, знакомая всем мифологи­ям, — от греческой до китайской, — не умирает никогда. В разных странах, в разные времена о ней сложены бес­численные легенды. В них она предстает то простой се­рой цаплей, то орлом огненного, красно-золотого цвета. Пьет она одну лишь росу, на верхушке пальмы вьет гнездо из ароматических трав, самолично ею собранных где-то на востоке. Срок ее жизни — один великий год, то есть пятьсот лет. Или тысяча. Или 1460. Или же 12954 го­да. Не все ли равно: когда истечет этот долгий срок, фе­никс забирается в свое ароматное гнездо, расправляет крылья и ждет восхода солнца. Когда оно появляется над горизонтом — такое же красно-огненное, великолепное, царственное, как и птица, — феникс зажигает сам себя и сгорает в высоком столбе пламени, превращаясь в кучку пепла. Но из пепла, через три дня восстает новый, преж­ний, тот же самый феникс — молодой, обновленный, зо­лотой. Ибо он и есть солнце, вечно покидающее нас и вечно к нам возвращающееся.