Ныне и присно

— Свеи! Свеи идут![1]

Крик надсадно продирается сквозь пережатое испугом горло, бьется в до боли стиснутые зубы… Тщетно — наружу вырывается лишь хриплое дыхание. Совсем рядом, в стоящей на мысу промысловой избе, спят поморы.

Разбудить! Растолкать, коли голос пропал! Уходить надо! Погост[2] поднимать!

Тимша вскакивает — вот она, изба, десяток шагов, не боле… сейчас, сейчас…

Что с ногами?! Ровно в киселе увяз! Ну же! Ну!!!

С реки течет густой непроглядный туман, изба тает, растворяется в сизой мгле… Растворяется. Как соль в горячей воде — темными языками плывут утерявшие извечную прочность бревна, тесовая крыша вихрится бесплотными клочьями дыма…