С. 3. 3.
Итак, встреча с Оскаром Уайльдом, униженным, почти уничтоженным в тюрьме. И теперь ему ничего не нужно, даже свобода. Он видит один и тот же сон: моллюскообразная, мягкая масса, она говорила с Уайльдом, и что говорила? Она утверждала, что не Уайльд видит её во сне, а он сам снится этой массе, и потому — пусть он убирается. Масса хихикала. Она снилась ему много раз, она подстрекала его к самоубийству…
© Е. Перемышлев
Около четверти часа я смотрел с Punta Tragara на море, конечно, на солнце и на скалы. Потом я встал и повернулся, чтобы уходить. Вдруг кто-то, сидевший на той же каменной скамье, удержал меня за руку.
— Здравствуйте, Ганс Гейнц! — произнес он.
— Здравствуйте, — ответил я.
Я смотрю на него.
Конечно, я его знаю, несомненно знаю! Но кто бы это мог быть?
— Вы, вероятно, не узнаете меня больше? — говорит он неуверенным голосом.
Голос также мне знаком — конечно, знаком! Но он раньше был другой — певучий, парящий, стремящийся вперед. А не такой, как теперь. Этот — тягучий, точно на костылях.