Салка Валка

Почтовое судно, прокладывая себе путь и в бурную погоду, и в тихую, проскальзывая в узком фьорде между горами, ориентируясь по звездам и вершинам гор, медленно приближалось к Осейри у Аксларфьорда. Протяжно выла сирена, падал снег. Несколько роскошно одетых путешественников с Юга, сидя в салоне первого класса, с любопытством смотрели на тусклые огоньки маленького поселка. Один из них заговорил:

— Когда проезжаешь зимней ночью мимо этих берегов, невольно задумываешься, есть ли на свете что-либо более жалкое и бессмысленное, чем такой вот городишко, затерявшийся в горах. Одному только богу известно, как живут люди в этом месте. Как они умирают? Что говорят друг другу, просыпаясь по утрам? Как смотрят друг на друга по воскресеньям? О чем может думать пастор, отправляя службу на рождество и пасху? Я имею в виду не то, что он говорит, а о чем он думает. О чем мечтают, к примеру, дочки торговца, ложась спать? В самом деле: какие радости и печали могут рождаться при тусклом свете керосиновых ламп? Люди в этих местах, должно быть, видят в глазах друг друга отражение всей суетности своего существования. Любому ясно, до чего бессмысленна жизнь в таком захолустье, где нет ни клочка нормальной земли, разве только вот небольшая долина, родившаяся из речного ила. Благосостояние и цивилизация создаются на равнинах. В местах же, откуда человек не может никуда уехать и где его никогда не ждет встреча с незнакомцем, не на что надеяться. Что делать, например, если сыну пастора надоест дочь торговца? Да, да, что делать в этом случае, я вас спрашиваю?