Серенада на трубе
…Я могла бы проговорить до утра и так и не рассказала бы про все, я хочу только вам доказать: на этом свете стоит делать лишь то, что ты делаешь от всего сердца, и вообще жить так, как тебе по душе. Отказаться от богатства ради большой любви, как это сделала Мутер, даже если после этого сойдешь с ума. Потому что ее безумие — не из-за бедности, а из-за великого, непереносимого одиночества, из-за любви, которая живет, хотя отца уже нет. Никто не заставит тебя быть не тем, что ты есть, но для этого нужна смелость, нужно бесстрашно понять, чего ты стоишь, а не воображать, что ты беседуешь с богом, когда на самом деле бог не умеет и говорить. Разве он с кем-нибудь разговаривал? Вот что я хотела сказать. Сказать и от имени Мананы, и от имени Эржи, потому что они тоже так думают, как и я. Правда, я их никогда не спрашивала, но разве обязательно спрашивать? Не надо слишком много слов.
Меня поймали — я курила в клозете. Поймали, когда я думала, что совсем одна. Одна на всем свете и счастлива, и размышлять могу о чем угодно. Сквозь сводчатое окно радужно фильтровался свет. Даже здесь были витражи, и во всех службах тоже. Дым вспыхивал в солнечных лучах красным и лиловым, странные узоры смешивались как попало, превращаясь в насыщенный синий цвет.
Меня не мутило от сигареты, я уже курила раньше.
Да я и не затягивалась глубоко, дым я держала во рту: у него был приятный запах. Сигареты найти было нетрудно, Они лежали во всех серебряных коробках и, подозреваю, не были пересчитаны — единственная в доме вещь без описи.