Синяя жидкость

Рядовой Таникава осторожно раздвинул жесткие листья дикого сахарного тростника, стараясь не задеть их острых, как у бутылочных осколков, краев. Солнце резануло по глазам, и Таникава невольно отпрянул: после полумрака тропического леса это было невыносимо. Отерев ладонью сразу вспотевшее лицо, он ниже надвинул изломанный козырек ветхой фуражки и, повернув голову щекой к солнцу, снова протиснулся между тонкими упругими стволами. Удивительно, до чего быстро тропические вырубки зарастают этим тростником. И еще высокими, тоже дикими злаками, названия которых Таникава не знал. Зерна у них мелкие и удивительно твердые. Часами приходится перетирать их между двумя плоскими камнями, пока не смелешь в порошок, который можно замешать в воде и испечь пресное тесто - на том же плоском камне, раскаленном в костре. Увы, в последние годы их обед все чаще и чаще состоял из этих лепешек. Да еще из ананасов, которые изредка удавалось нарвать на плантациях. Таникава вздохнул и отвел в стороны два последних ствола, мешающих вести наблюдение.