Со шпагой и факелом

Каждое столетие оставляет потомкам не только документы и книги, картины и технические приспособления, дворцы и надгробия, но еще и свой образ, легенду о самом себе, живущую в памяти поколений. Легенде необязательно во всех деталях отвечать строгим требованиям исторической достоверности. А потому сложившийся в сознании наших современников облик российского восемнадцатого века кажется профессиональному историку, по крайней мере, неполным и не вполне точным. Зато этот образ красочен и эмоционален. Каждый вспомнит славные победы при Полтаве, Кагуле, Чесме и Рымнике, непреклонного Петра, Андреевский флаг над балтийскими волнами и шпиль Петропавловского собора… Есть в нашей памяти и каторга демидовских заводов, кровавый пожар пугачевщины, «прелести» Тайной канцелярии и подобных ей учреждений, всегда хорошо приживавшихся на отечественной почве. Но помимо успехов российской государственности, помимо социальной розни было в XVIII веке что-то вызывающее ностальгию у современного человека, делающее то столетие милым нашим сердцам. Галантный век с его придворной мишурой, напудренными париками, необозримыми кринолинами и потрясающими декольте похож на праздник, на маскарад, на театральное действо. Хрупкая изысканность стиля той жизни увлекает своей подчеркнутой отрешенностью от грубости окружающего бытия. В паше время, когда все подчинено принципу строгой целесообразности, расчету и удобству, так тянет полюбоваться (немножко снисходительно и чуточку с иронией) затейливым, почти кукольным мирком, построенным вроде бы совершенно по иным законам. Искусственность жесток, одеяний, причесок и светской речи. Эта искусственность по-своему совершенна. Мы готовы следить за хитросплетенной интригой при елизаветинском или екатерининском дворе с жадным любопытством и не испытывать негодования от лживости, коварства и жестокости ее зачинщиков – нас интересует прежде всего тонкость работы. Ну а если вдруг дело кончится казнью и кровью, мы готовы чуть ли не обижаться – почему в таком остроумном, филигранном спектакле допущены столь грубые натуралистические сцены?!