Старая актриса на роль жены Достоевского
«Сколько я звонил тебе за эти годы — сколько унижался?.. Ах, сыграйте в моем фильме «Чайков-ский». Хо-хо! Узнала? По-моему, ты потрясена, карга? Тогда — тысяча пардонов! Но у меня не было выхода: ты должна была сыграть в моем гениальном фильме — про Федю Достоевского!..»
Дом инвалидов и престарелых в старинном особняке. В маленькой гостиной с лепным потолком — мебель разных эпох, старинные кресла красного дерева, современный дешевый журнальный столик с телефоном и царственный диван карельской березы — с бронзовыми инкрустациями, львиными головами. Рядом с диваном — эмалированное ведро с надписью «Хлорка» и половая щетка. В другом углу гостиной — крохотная эстрада со старым роялем. На стенах — портреты Пушкина, Толстого, Чайковского вместе с медицинскими плакатами о борьбе с гриппом и кишечными заболеваниями. К стене прислонен огромный фанерный щит с надписью: «А еще я люблю жизнь за то, что в ней можно путешествовать. Пржевальский». (Щит стоял прежде в городском саду, и как-то на зиму его перенесли в гостиную — и здесь забыли.) В гостиной тишина — и никого. Потом раздается скрип отворяемой двери и появляется Старая актриса. Она входит с книгой в руках, останавливается и с любопытством оглядывает гостиную. Прочитав слова Пржевальского на щите, Она радостно хохочет. Смех у нее какой-то заразительный, прелестно молодой… Продолжая смеяться, Старая актриса направляется к эстраде с роялем… Она чуть пританцовывает и даже напевает: «Мы были на бале… на бале… на бале…»