Тауфик и Резеда
«…Мягкобровая Сююмбике не ожесточилась против жизни, устойчивым добром согревалась душа еще не до конца погибшей надеждой, что вернется ее Абдразяк бесшумной ночью… А тут еще Тауфик пугал ее по вечерам коровой, подкрадывался к душе с непонятной тоской своей…»
— Корову бы завести, — мечтал Тауфик, поглаживая лоб. — Утром в Лядской сад вывел, привязал к дереву — и хоть что делай. Садовник цветы нюхает, корову обижать ему ни к чему. Зато молоком залейся.
— Ну и додумался! Кто же тебе разрешит: в городе — корова! Ну и голова у тебя! — оборачивалась от корыта мать. К стене прислонялась занемевшей спиной. — Теперь не война, макароны выделяют. Без каши и масла не живешь. Сахар во рту тает. Проголодался, что ли?
— Без коровы плохо, — сказал Тауфик. — Не хуже лошади.
— Лошадь телегу возит. Городской, а языком за коровой ходишь. Далась она тебе, ненаглядная. Руки, ноги с ней потеряешь, молоку не возрадуешься. По камням колеса бегают, не копыта.