То, что вспомнилось

Иркутск был провинцией, далекой провинцией. И здесь по шаблону нужно было бы, чтоб все утопало в тине обывательского бытия. Мирное житье провинциальное, казалось бы, должно было течь невозмутимо и уныло, как почти по всей провинциальной, избяной, на при четверти деревенской Рассее. Но наша сибирская, и, в частности, Иркутская провинция была чуточку иной, слегка отменной, своеобразной. Ведь это сюда по «владимировке», а по-нашему, по-сибирски — по московскому тракту шли этап за этапом партии ссыльных. Они оседали вокруг Иркутска, попадали частью в самый Иркутск. Они давали жизни новый тон, правда, слабый, но всегда заметный, но кой-где ярко и остро ощутимый.