Трудный возраст (Зона вечной мерзлоты)

Мое погоняло Сильвер. Мне его намертво прикрепили на Клюшке. Я быстро привык к новой кличке, как к родному имени, свое настоящее давно вычеркнул из памяти. В нем не было ни романтики, ни приключений, и еще оно было какое-то неживое, как шрам после перенесенного аппендицита. Сильвер звучало красиво, колоритно, грозно, Комару нравилось.

Сейчас я обитаю в Бастилии. Первое время было тяжело морально, но это от непривычки, к тому же я всегда помнил золотые слова Железной Марго: “Если тебе плохо, помни: могло быть и хуже”. Мне в этом “злачном” месте осталось пробыть ровно год. Благодаря адвокату, которого нанял Большой Лелик, мою уголовную статью переквалифицировали с “убийства” на “убийство, совершенное в состоянии аффекта”, плюс он нашел еще кучу смягчающих обстоятельств. Судья, рослый и с лысой, точно картофелина, головой, прописал мне два года санаторной профилактики в колонии общего режима для несовершеннолетних. На приговор мне было начихать с высокой колокольни, но, с другой стороны, лучше два года в Бастилии, чем восемь где-нибудь в Сыктывкаре, чего безуспешно добивалась стервозного и неудовлетворенного вида прокурорша, нервическая такая тетка, чем-то определенно смахивающая на нашу Пенелопу из Клюшки.