Увещевание к язычникам. Кто из богатых спасется

Биографические сведения о Клименте Александрийском, которые мы находим у Евсевия, Иеронима, Епифания, Кирилла Александрийского и Фотия, весьма скудны и в большинстве случаев недостоверны. Поэтому будет полезно «расспрашивать про Климента лишь у его же книг», как сказал бы Редьярд Киплинг.

Известно, что Тит Флавий Климент[1], подобно Иустину и Татиану, до обращения в христианство долго искал истину в греческой философии, которую основательно изучил. В этом можно убедиться, читая его сочинения, где он не только знакомит читателей с основными постулатами различных философских школ, но и заимствует при создании своего учения, как истинный сын своего века – века господства эклектизма – отдельные положения у языческих мудрецов. Будучи от природы любознательным, он много путешествует и принимает посвящение в языческие таинства, знание которых пригодится ему позднее, когда, отвращая идолопоклонников от заблуждения, он будет разоблачать эллинские мистерии, говоря об их безнравственности и жестокости, приводя нелепые формулы, которые произносят посвящаемые, и перечисляя тайные символы, используемые в обрядах. Наряду с другими культами, пришедшими в Римскую империю с Востока, Климент знакомится с христианством и оказывается полностью покоренным открывшейся ему истиной. Однако и после обращения он не перестает вести жизнь странника, которым владеет одна страсть – глубже узнать новое учение. Позже он заявит, что если бы мудрецу пришлось выбирать между познанием Бога и вечным спасением (если бы они были различны), то мудрец предпочел бы первое (Clem. Strom., IV (22) 136, 5). В этом вопросе Климент разительно отличается от Тертуллиана, полагавшего, что между Афинами (т.е. философским знанием) и Иерусалимом (т.е. верой) нет ничего общего[2]