В августе сорок второго

  Влад Тарханов

  В августе сорок второго

  (Проект "Вектор")

  Из цикла "Игры в солдатики"

  Вступление

  Москва. Объект 26/6716. 1 августа 1942 года.

  Десять часов утра. Он появился как всегда, минута в минуту. Дверь неслышно открылась и в комнату прошел человек в форме НКВД с погонами лейтенанта госбезопасности. В руках человека была папка со списком вопросов, которые он должен был задать своему подопечному. Рудольф не знал, кто придумал подсунуть ему этого следователя с еврейской фамилией и выраженными семитскими чертами лица, тем не менее, вынужден был признать, что следователь более чем профессионален и более чем корректен. Сначала Марк Моисеевич Прельман вытащил отпечатанный протокол их прошлой беседы на немецком языке, который Гесс стал внимательно вычитывать. Как всегда, неточностей и подтасовок не было - и вопросы, и ответы были переданы точно, без купюр и дополнений. Сначала, после его захвата и доставки в Москву, допросы были почти что ежедневными и находился Рудольф на каком-то жутко секретном объекте, подземной тюрьме, из которой не было выхода наверх: его доставили сюда по подземной дороге. Глаза пленника были завязаны, но слух его подвести не мог, а стук двигающегося вагончика по стыкам рельс нельзя ни с чем перепутать. Сюда раз в день доставляли врача, который следил за его состоянием. Дважды возили заключенного на обследование, а в сентябре повезли на операцию. После операции он оказался на этом объекте, который представлял собой загородный дом, надежно охраняемый. Но тут он мог бывать на свежем воздухе. Война длилась почти уже год. После двухчасовой беседы Рудольф пообедал и вышел на прогулку. Августовский густой лес за высоким забором хорошо скрадывал летнюю жару, Гесса сопровождал охранник, что сделать, такова его горькая доля. Попыток самоубийства (их было две: на подводной лодке и в подземной тюрьме) заключенный больше не предпринимал. Если бы не высокий забор и колючая проволока по периметру - вообще можно было считать, что он находится на отдыхе в каком-то скромном загородном доме средней руки немецкого бюргера. У ворот стоял лейтенант Прельман, капот машины был открыт, и водитель там копошился, громко комментируя происходящее. Гесс начал изучать русский язык, но эти выражения были ему неизвестны, хотя об общем смысле он догадывался. Рудольф подошел к лейтенанту, охранник ему не препятствовал.