Вино из призраков

Петричкин вертел бутылку тëмного стекла так и эдак.

– Пройдоха этот Хвостнев, – гуняво бормотал Петричкин, – соврёт, шельмец, и даже моноклю из глаза не выронит прыщ шкодливый.

В задних комнатах трактира "Пленъ и тленъ", в коих Петричкин любил сиживать в пятничные вечера, было тихо. Пыльные портьеры глушили смиренный гул общей залы, но не могли скрыть кислятину измятого людскими выхлопами воздуха.

Винные пары просачивались в щелястые двери комнаты, и щекотали чуткий до всего нос Петричкина.

Про нос этот, тут отдельно сказать надо.

Выдающийся у Петричкина нос вырос. Длинный, хрящеватый, кой-где, даже, с неприятными волосатыми бородавками…