Восхождение: Проза

Над обшарпанной ветрами, побитой дождем и временем бело-голубой церковью — смурное, лохматое небо. Рваные, по-зимнему уже тяжелые тучи нехотя, словно сонные, цеплялись за покосившиеся, некогда нарядные кресты, лизали прохудившиеся купола, растекались бесформенными серыми глыбами над соломенными и кое-где черепичными крышами слободы. Старая Калитва — в несколько длинных вихлястых улиц, расползшихся по белым меловым буграм правого берега Дона, с обледенелыми, голыми шеями колодезных журавлей, с вялыми дымами, — стекалась на площадь; тревожно и грозно гудел в холодном ноябрьском небе церковный колокол. Надтреснутый его, хрипловатый бас покрывал все иные звуки — испуганное фырканье лошадей, людские крики, ругань, лай собак, свист, матерщину, чей-то пьяный хохот. На площади перед церковью шевелилась огромная, пестро одетая толпа, плотным угрожающим кольцом охватившая растерянных, вскинувших было винтовки красноармейцев — продотряд, но черноусый, в коротком полушубке мужичок, продовольственный агент и местный житель, Михаил Назаров, вскочил в этот момент на бричку, вскинул руку.