Возвращение карнавала
Это — мир по ту сторону зеркала, по ту сторону добра и зла. Мир, где лев раздирает ягнёнка, у ангелов чёрные крылья, а люди — всего лишь игрушки в чьих-то холодных руках со стеклянными ногтями. На призрачных лицах горят окровавленные губы. Шуты и убийцы в белых перчатках, прячущие рты за веерами из траурного кружева. Всполохи черных свечей, над которыми пляшут летучие мыши, аромат могильных цветов и болотные огни. Мир ночи, хищников, теней…
Спектакль вот-вот должен начаться. Сцена ещё пуста и темна, но зрители уже собрались в ложах — незримые, неведомые, нереальные. Интересует ли их предстоящее действие? Кажется, нет; их лица абсолютно равнодушны. Впрочем, у них нет лиц. Только глаза, устремлённые на сцену. Но глаза ли это? Или это бездна смотрит из пустых провалов на тех, кто осмелится в этот вечер выступить в роли исполнителей?
Увертюра. Смычки ударяют по жилам, содрогаются горы, и реки выходят из берегов. Это не музыка. Это истошные крики боли, тайные вздохи, стоны и шёпоты. Это смех, пронзительный, как бритва по стеклу, это горячие всхлипы молитвы на протёртой циновке и во всех опустевших молельнях. Это не музыка, это какофония. Это лавина звуков обезумевшего мира, затерянного в пустоте. И существует ли этот мир?