Всадники в грозу. Моя жизнь с Джимом Моррисоном и The Doors

Это было очень давно, году в семьдесят четвертом, когда мой друг Валерка впервые поставил мне Дорс. У него был «Юпитер», бобины крутились неспешно, на девятой скорости, и так же неспешно разворачивалась мелодия: орган, басок, перезвон тарелочек и далекие раскаты грома. А потом возник голос — хрипловатый баритон, довольно спокойный — но от которого у меня, в мои тогдашние 14, почему-то начало тянуть в животе и немного перехватило дух. Продолжает до сих пор.

«Райдерс он зе сторм, райдерс он зе сторм…», — пел голос. Моих тогдашних познаний в английском едва хватило на смутное представление, о чем речь. Но музыка и голос проникли в меня, пустили метастазы, заставили найти и заслушать все, что было сыграно и спето этой группой со странным и грубо звучащим по-русски названием «Двери». Затем — углубиться во все, что связано с судьбой и личностью Джима, затем… впрочем, нечто подобное расскажет любой фан-дорсоман, с любого континента, не буду городить банальности. Лично для меня важным оказалось, в частности, то, что эти песни со временем утянули меня в дебри английского языка и теперь я могу читать в оригинале.