Я остаюсь

– Пако, чувак, давай еще разочек…

– Эх, бабью би, пригалупил би лубую, лиш би всие нужное на миеста бьило…

– Ты красавчик, Пако, давай бахнем, помнишь, как я тебя учил? – я взял в руку наполовину заполненный водкой граненый стакан и отсалютовал им коренастому латиносу.

– За нас, за фас и за спечнас… ядрон батон!.. – Пако Родригес лихо брякнул гранчаком о мой стакан и одним духом выпил водку, потом совершенно по-русски крякнул и полез вилкой в тарелку с квашеной капустой.

Две бутылки ледяной «Посольской», квашеная капуста, соленые огурчики, нарезанное соленое сало, с аппетитными розовыми прожилками мяса, нежнейшая селедка, пучок зеленого лука, чеснок и настоящая докторская колбаса. Да, совсем забыл, горка толстых ломтей свежайшего «Бородинского». Два мужика с удовольствием выпивают и закусывают. Традиционная картина для России, так знакомая всем мужчинам, населяющим ее просторы, вот только в эту традиционную картину немного не вписывается мой собутыльник. Невысокий коренастый латинос, весь покрытый татуировками, определяющими его путь и иерархию в одной из самых зловещих и многочисленных латинских банд Лос-Анджелеса. В банде «Mara Salvatrucha», что в примерном переводе означает «Сальвадорские бродячие муравьи». В банде, которая держит под собой треть всего наркобизнеса в городе ангелов. В банде, которая является прямым союзником наркокартеля Синалоа. Да много чего эта банда делает, всего не перечислишь. Пако занимает в ней довольно высокое положение, а точнее – руководит мексиканским ответвлением «Rempart Street Locos».