Забытая высота

Пылью и дымом пропахли леса и травы, ветры, северные и южные, белые от пота гимнастерки, редкие борщи на привалах и даже, кажись, приклады винтовок, когда бойцы вжимались в них небритыми подбородками, отбиваясь от наседавших врагов. Ни луговых настоев росными зорями, ни цветочных ароматов ввечеру, ничего, только пыль и дым, дым и пыль во всей вселенной, да горчичная вонь немецкой взрывчатки, да сжимавший горло запах, тянувший с нейтралки удушливыми ночами.

В круговерти арьергардных боев перепутались дни и ночи. Арьергардными, впрочем, их называли только в больших штабах. Простым бойцам все эти бесконечные отходы, кровавые бои на неподготовленных позициях, отчаянные контратаки казались случайными, лишенными какого-либо целостного замысла. Недавние мирные дни вспоминались как сон, как что-то нереальное. Внезапно обрушившаяся война вмиг перевернула сознание, и уже само собой разумеющимся было то, что еще вчера казалось невозможным — совершать непомерно долгие марши, вынося на себе всю матчасть, ротами отбивать атаки полков и умирать под бомбами, под танками без слезных сожалений о неосуществленном в жизни, несбывшемся. Откуда, из каких наследственных глубин это в русском человеке — забывать о себе в грозный час всенародной беды?!