Зерна гранита

Сестра Георгия позвонила мне и попросила сообщить ему, что их мать умирает, никого уже не узнает и только в беспамятстве повторяет его имя.

— Пусть он немедленно приезжает! — взволнованно проговорила она.

В горе человеку прежде всего нужен товарищ. Горе — оно как туман, который окутывает все дороги, сжимает сердце, заслоняет свет. Георгий был моим другом, и я, конечно, поехал с ним.

— Значит, она уже никого не узнает? — может быть, в десятый раз спрашивал меня Георгий.

— Так сказала твоя сестра, — отвечал я.

— После потери зрения мать по шагам узнавала, какой сосед проходит, а по скрипу — какая калитка открывается. Встанет вечером перед воротами и ждет, а по улице тянутся стада овец… Когда приближались наши, она сразу же узнавала их. «Вот они! — кричала она детям. — Смотрите не пропустите!» Несколько лет назад я привез ее в Софию. Хотел, чтобы она погостила у нас, но она не выдержала. Ее пугал шум, она закрывала руками уши, не могла уснуть. «Здесь человеку нужны четыре глаза и четыре уха, — сказала она мне, — а у меня глаз уже нет». Мать все время сидела в комнате, ждала, пока вернутся дети из школы, и еще с порога начинала расспрашивать их, как прошел день. Гладила их по головам и просила рассказать ей об улицах, магазинах, трамваях. «Когда-то, до сентябрьских событий, — однажды сказала она, — ваш дед обещал мне, что после победы прежде всего в Софию меня отвезет. А все произошло так, что и он…» — и не договорила.