100 лет Перекопской победы. Сборник научных статей - страница 10

, быть может даже того или иного уровня (хотя бы не высшая) социальная гармония. То есть, для начала исторического анализа лучше бы подумать не о «перманентном обострении» классовой борьбы, а о перманентной модернизации форм, методов, инструментов и тактик классовой вражды, о росте меры изощрённости. А для этого важно дополнить понятийный аппарат для анализа таких сфер реальности, которые поныне ускользают от исследователей или отданы на откуп художественным, публицистическим методам отражения. изучения реальности.

В данном докладе предлагается ввести в круг научных понятий редко употребляемый оборот речи, в котором чётко и нелицеприятно фиксируется отказ признавать своего врага за человека вообще. Враг как вид человека – это один мировоззренческий статус. А вот враг как «человекоподобная мразь» – это иной мировоззренческий статус.

В 70-е и в 80-е годы в СССР СМИ, радиопередачи и художественные произведения стали широко распространять образы врагов советской власти как образы людей – пусть ошибавшихся, порочных, не любивших простой народ, – но – людей.

Их не расчеловечивали. Наоборот, напомнили, что они тоже били людьми, именно напомнили – ведь «Хождение по мукам» Алексея Толстого показывает врагов революции как людей, хоть и враждебных.

Тогда как в 90-е годы постмодернистская литература с глумлением и цунами издевательств поливала сознание народа образами большевиков и красных командиров, как крайне противоестественных и странных фигур. Достаточно вспомнить массу публикаций о том, что «Ленин – гриб». Сталина до совершенно неправдоподобных форм рисовали как организатора таких тотальных истребительных мероприятий, каковые не укладываются ни в какие резонные рамки. Чтобы вывести Сталина из логического объёма понятия «человек» до сих пор применяется простой приём: Гитлер исследован был Фроммом как «клинический случая некрофилии», про Гитлера можно много рассказать, чтобы почувствовать, что к людям его относить не стоит, после этого просто клеится ярлык: «а Сталин ещё хуже, так как он руководил дольше». А это расчеловечивание.

Гитлер действительно был совершенно бесчеловечным. Но Ленин и Сталин организовывали расстрелы в рамках целесообразной зажиты своей власти, а не как стратегию. И прекрасно известно, что после гражданской войны массовые расстрелы прекратили. И при этом – никого из историков «либерально» – постмодернистского толка не интересует – сколько людей спасли и Ленин, и Сталин. Для расчеловечивания им вменяется в вину всё социальное зло той эпохи.

Аргументация, как правило, вообще не приводится.

Соответствие реальности постмодерниста не интересует в принципе, он создаёт эпоху «постправды» и «новой нормальности». Лишь бы враньё было «впечатляющим». Консциентальное оружие чаще всего строит своё воздействие на впечатлениях, его результат – шок. В информационно-психоделической войне важнее всего ошарашить, а потом закрепить ужас формированием устойчивого эстетического отвращения.

Когда враги в гражданской войне передают следующим поколениям эстафету вражды и ненависти, то зафиксированный в документах конец гражданской войны в декабре 1920 года – это лишь начало следующего этапа. И в 1991 году состоялся совершенно недвусмысленный реванш и сделали этот реваншистский возврат власти именно бюрократические кланы. 70 лет для диалектико-материалистического анализа истории – это не такой интервал времени, чтобы мы могли надеяться на смену социально-экономической формации. Срок меньше столетия – это пока что не тот интервал времени, чтобы социально-экономическая формация могла полностью уступить место иной ОЭФ.

Поэтому вопрос о том, завершилась ли гражданская война – это вопрос о критериях и логических объёмах понятий «война» и «гражданская война».

Строго логически говоря – гражданская война заканчивается с исчезновением сторонников известного мировоззрения, практического мироотношения – то есть с исчезновением непримиримых врагов.

Как могут затягиваться периоды модернизации (запаздывать, тормозиться, ходить по кругу), так могут затягиваться и гражданские войны (если рассматривать их не как боевые действия), никакие критерии не требуют запретить использование термина «гражданская война» в рамках понятия «информационная война». «Информационная гражданская война» – это важный предмет исторических исследований. Но они не начинались.