100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941 - страница 3

Увы, законы разведки, еще раз обращаю внимание на это обстоятельство, не просто суровы, не просто жестки, но еще и склонны временами сильно ожесточаться. Такова одна из малоизвестных сторон уникальной специфики этого рода деятельности. Она такова, что называется, от сотворения мира. И ее надо воспринимать априори и принимать как аксиому, не требующую доказательств. А чтобы было понятней, сошлюсь на хорошо известный факт. Осенью 1937 г. по примеру своего старинного «кореша» и такого же подлого предателя Игнация Рейсса на Запад удрал «очередной борец со сталинизмом», или, если по-простому, обычный вор[6] и столь же банальный троцкист — нелегальный резидент в Нидерландах Вальтер Кривицкий, он же Самуил Гершевич Гинзбург. Но если Рейсса быстро пристрелили как предателя (что было в высшей мере справедливо), кстати, не без прямого содействия его же «дружка» Кривицкого, — то последний, увы, настолько широко открыл свой поганый рот, что под угрозой провалов и арестов оказалось свыше СТА сотрудников разведки, ее агентов, доверительных связей и оперативных контактов! В том числе даже и инфраструктуры разведки! То есть тех, кто обеспечивает бесперебойную связь между разведчиками и добывающими информацию агентами и Центром. Причем по всему миру, особенно в США, Великобритании, Западной Европе, прежде всего в Германии, а также в Японии и других странах. И вот что прикажете делать руководству разведки и в целом органов госбезопасности, если ситуация сложилась именно так?! Увы, в разведке есть только один выход из такого положения — срочный отзыв из-за границы тех разведчиков и агентов, особенно нелегалов, над которыми нависла реальная либо но меньшей мере потенциальная, но близкая к реальной угроза провала и ареста. Более того. В подобных случаях ни одна разведка не обойдется без консервации части агентуры (причем нередко с выводом из страны непосредственной деятельности) и каналов связи во избежание этих же последствий и угрозы продвижения дезинформации через расшифрованные предателем агентурные каналы. Что и сделал нещадно оклеветанный Лаврентий Павлович! Потому что он сам был великолепным асом разведки и контрразведки и прекрасно понимал, что до выяснения всех обстоятельств и проверки безопасности деятельности этих разведчиков и агентов такая мера — единственная. А ведь только Кривицкий, еще раз обращаю внимание на это обстоятельство, «заложил» свыше ста человек! Причем и американским спецслужбам, и английской разведке. Хуже того. Вследствие опубликования осенью 1939 г. в США его так называемых «мемуаров»[7] (а до этого еще и серии статей в американской прессе) под крикливым названием «Я был агентом Сталина» информация о многих из них стала доступной и спецслужбам основных тогда противников СССР — Германии, Италии и Японии, Они ведь тоже не дремали. Учитывая же, что до перевода во внешнюю разведку Лубянки Кривицкий (как и Рейсе) работал в военной разведке и знал очень много и о ней тоже, как, впрочем, и о секретной службе Коминтерна, ущерб от его предательства и подлой болтовни был как минимум двойным и даже тройным. Именно из-за этого советская внешняя разведка временно лишилась мощной, обладавшей уникальной агентурой во многих звенья административного аппарата СШЛ7 в том числе и в ближайшем окружении американского президента, нелегальной резидентуры во главе с выдающимися разведчиками-нелегалами Исхаком Абдуловичем Ахмеровым (кстати, впоследствии подлинный прототип легендарного Штирлица) и Норманом Бородиным. Возродить эту резидентуру удалось только после начала Великой Отечественной войны. Кроме того, под угрозой провала оказалась также и легендарная «кембриджская пятерка» выдающихся агентов советской внешней разведки, ибо своей предательской болтовней Кривицкий выдал «концы», которые были способны привести к их аресту. Слава богу, что тогда этого не произошло. Хуже того, Поскольку на Лубянке знали, что и кого конкретно Кривицкий выдал английской разведке, под тенью, увы, вынужденных, но на тот момент объективно оправданных подозрений оказалась и сама «кембриджская пятерка», и поступавшая от нее информация. Между прочим, отголоски той истории до сих пор можно встретить в исследованиях о советской внешней разведке. Мощная тень угрозы провала нависла и над нелегальным резидентом военной разведки Рихардом Зорге в Японии. Потому как Кривицкий знал его по работе в военной разведке. И, соответственно, кое-что выболтал и о нем. И как знать, не с осени ли 1939 г. японская контрразведка «взяла след» этого разведчика, приведший к его провалу и аресту, а затем и гибели.