100 великих литературных героев - страница 58

Это и есть ключ, данный нам Дойлом к раскрытию истинного образа Шерлока Холмса. Если первоначально писатель отнесся к своему герою с уважением и постарался придать ему как можно больше привлекательных черт – Холмс и энергичный, и отзывчивый, и бескорыстный человек, готовый прийти на помощь униженным и оскорбленным в ущерб богатым и знатным, то впоследствии Дойл стал открыто издеваться над своим героем, но уже было поздно – масскульт сделал свое дело и вознес сыщика над его создателем. А ведь писатель показал его и ограниченным неучем – Холмс понятия не имеет о том, что Земля круглая, и тугодумом, изрекающим банальные истины, и наркоманом – мыслительные процессы у него активизируются преимущественно под воздействием морфия и кокаина, а в ряде случаев даже круглым дураком… Все было оправданно читателями, истинными творцами Шерлока Холмса! Вся скверна была списана на Конан Дойла. А сам Холмс остался, по словам К.И. Чуковского, чуть ли не единственным «из персонажей детской мировой литературы, главное занятие которого – мышление, логика». Масскульт победил ненавидевшего его Конан Дойла, Шерлок Холмс – родитель масскульта – восторжествовал, ибо был и остается мудрым на уровне толпы.

Трудно найти в мировой литературе более зловещего героя, чем Дориан Грей. Явление сверхмистическое, он как будто был рожден фантазией Оскара Уайльда для того, чтобы сойти со страниц романа и наяву, хоть и невидимым, зажить своей жуткой нечеловеческой жизнью совратителя и убийцы. Идеал телесной красоты, Грей стал воплощением дна духовного разложения; убив в романе своего учителя и покровителя художника Бэзила Холлуорда, автора того самого портрета (прототипом Холлуорда считается Д.Э. Мак-Нейл Уистлер), в реальной жизни он с такой же легкостью разделался и со своим творцом-писателем и продолжает развращать наивные души наших дней.

Существует устойчивая, но явно ошибочная традиция рассматривать Дориана Грея как порождение гомосексуальных пристрастий Оскара Уайльда. Конечно, двойной образ жизни писатель начал вести с 1886 г., после того как его во второй раз родившая жена окончательно перестала соответствовать эстетическим идеалам супруга. Но в бездну развращенности он пал только вскоре после выхода в свет «Портрета…», а до того еще как-то преодолевал силой воли свои болезненные наклонности.

Первая редакция романа была опубликована в июле 1890 г. в ежемесячном журнале «Липпинкотс Мегезин». Известно, что на создание рукописи Уайльду потребовалось всего три недели. Через восемь месяцев, в апреле 1891 г. роман вышел отдельным изданием. Он был существенно переработан и дополнен шестью новыми главами и очень важным Предисловием. Немедленно разразился грандиозный публичный скандал, критика обвинила Уайльда в безнравственности, и на этом фоне у писателя вспыхнула роковая страсть к юному Альфреду Дугласу (1870–1945). Это было начало конца, агония Оскара Уайльда, когда все происходит по пословице: «Если Бог хочет наказать человека, Он лишает его разума». Только наверняка не Бог, а Дориан Грей стал истинной причиной безумия своего создателя, попытавшегося хотя бы частично воплотить идеи «Портрета…» в жизнь.

Предполагают, что у Дориана Грея имелся прототип. Речь, видимо, должна идти не столько о прототипе, сколько о человеке, который дал толчок к работе авторской фантазии именно в таком направлении. Иногда рассказывают о случайной встрече Уайльда с неизвестным молодым человеком, который позировал знакомому художнику писателя. Чаще называют имя любовника Уайльда Джона Грея, у которого Уайльд заимствовал фамилию для своего персонажа. Однако большинство исследователей склоняются к той точке зрения, что прообразом Дориана следует считать самого Оскара Уайльда в его представлении о себе идеальном…

И все-таки не в прототипе суть. Главное то, что с первого же дня появления романа на прилавках книжных магазинов Дориан Грей перешагнул грань человеческого образа и (как бы затем ни пытался автор очеловечить его в многочисленных комментариях) стал надмировой аллегорией Творчества во всем его многообразии, в том числе Искусства и светской художественной Литературы. Поэтому рассуждения о характере, поведении, деяниях Грея-человека бессмысленны и несущественны. Говорить следует только о явлении Творчества в жизни человеческого общества, и разговор этот в контексте «Портрета…» оказывается довольно мрачным.