12 ступенек на эшафот - страница 18

Известие о назначении Гитлера рейхсканцлером Германии указом президента Гинденбурга от 30.1.1933 застало меня в Чехословакии. Я и моя супруга находились в санатории доктора Гура в Вестерхайме (южный склон Высоких Татр) под Попрадом (Татранска Полянка).

В самом конце осени 1932 г. на охоте в Пригнице сбившаяся обмотка сильно натерла ногу — в результате началось воспаление вен на правой лодыжке, доставлявшее определенные неудобства, но первоначально не вызывавшее ни малейшего беспокойства с моей стороны. Я продолжал ходить на службу в министерство рейхсвера, ежедневно 35–40 минут пешком через Тиргартен. Я усаживался за свой рабочий стол начальника отдела Т–2, пристраивал повыше ногу, начавшую через какое—то время доставлять некоторые неудобства. Когда боли стали нестерпимыми, я отправился на поиски врача в здании министерства и вскоре нашел его в лице гауптмана медицинской службы Карла Ниссена. Он пришел в ужас, увидев мою ногу, и предписал постельный режим и абсолютный покой. На следующий день я доложил по инстанции о своем заболевании, но отказался от лазарета и решил лечиться на дому. Я целыми днями лежал в кровати — там же выслушивал и ежедневные доклады руководителей групп.

И без того длительный период выздоровления потребовал еще больше времени после декабрьского рецидива тромбоза. Доктор Ниссен посоветовал провести реабилитационный курс санаторного лечения и порекомендовал мне с супругой подходящий санаторий в Татрах. Эта поездка и дорогостоящее пребывание в лечебнице доктора Гура стали возможными благодаря материальному пособию на лечение в размере 200 марок, выданному мне по приказу начальника управления генерала Адамса.

Оказалось, что супруга, выехавшая со мной для сопровождения, сама нуждается в лечении. Через 2,5 недели я вернулся в Берлин за деньгами, поскольку выделенных мне средств никак не хватало на шестинедельный курс лечения, предписанный ей доктором Гура.

Обсуждение прихода к власти национал—социалистов с Гитлером во главе началось в Вестерхайме и продолжилось в министерстве после возвращения в Германию. На многочисленные вопросы сослуживцев я обычно отвечал, что нам не привыкать к частым сменам правительства, а самого Гитлера я считаю, как было принято выражаться в армейской среде, «отставной козы барабанщиком»! Да, он пользуется огромным успехом у низов благодаря хорошо подвешенному языку, но какой из него получится канцлер — решительно неизвестно.

Тем временем совершенно неожиданно для всех в Берлин вернулся опальный фон Бломберг, отозванный указом президента из Женевы, где он возглавлял немецкую делегацию на конференции по разоружению. Как начальник отдела Т–2 я дважды выезжал в Швейцарию для оказания экспертной помощи в разработке программы реорганизации вооруженных сил Германии — уменьшения сроков службы, составлявших ни много ни мало 12 лет, и расширения 100–тысячного Рейхсвера до 160 тысяч бойцов.

Начальник управления генерал фон Хаммерштайн—Экворд, раздосадованный появлением в столице фон Бломберга, вызвал последнего на доклад — формально Бломберг подчинялся ему как командующий 1 военным округом. Однако подчиненный резонно возразил, что получил приказ от президента, и на доклад не явился. Тогда генерал обратился к Гинденбургу и заявил, что не нуждается больше в услугах фон Бломберга. Рейхспрезидент сухо порекомендовал генералу не лезть в политику и получше заниматься своими непосредственными обязанностями, поскольку маневры, на которых он присутствовал в прошлом году, произвели на него самое неблагоприятное впечатление…

За спиной фон Бломберга стояли серьезные политические фигуры и высокопоставленные военные: Вальтер фон Рейхенау, начальник штаба 1 военного округа; Оскар фон Бенекендорф унд фон Гинденбург, сын рейхспрезидента… Гитлер был лично знаком с Рейхенау, который оказал будущему рейхсканцлеру неоценимую услугу во время предвыборной поездки по Восточной Пруссии, — ввел его в общество и фактически обеспечил победу национал—социалистов на выборах в провинции.