1415. Азенкур. Новая история - страница 26

Положение герцога Бургундии в этот момент было шатким. Его брат, Филипп, граф Неверский, подчинился Карлу VI 3 июня, а его фламандские города также заявили о своей лояльности королю. Герцог послал королю своего другого брата, герцога Антуана Брабантского, и свою сестру, графиню Эно[209], с предложением условий мира. Поскольку герцог требовал полного восстановления своей чести и помилования всех своих сторонников, включая "кабошьенов", условия были отклонены.[210] 29 июня королевская армия двинулась на Перонн и осадила Бапом. Герцог приказал городу сдаться, но этого было недостаточно, чтобы помешать королю начать подготовку к осаде Арраса в конце июля.

Столь драматические события должны были оказать глубокое влияние на английскую политику в отношении Франции. Они побудили Генриха занять более агрессивную позицию в течение 1414 и в 1415 годах. Их влияние прослеживается в полномочиях нового посольства, назначенного на 31 мая 1414 года, в состав которого вошли граф Солсбери, Ричард, лорд Грей из Коднора[211], и Ричард Куртене, епископ Норвича. Оно было уполномочено добиваться не только "брака и родства", но и "восстановления справедливости и наших прав и наследства".[212] Другими словами, Генрих теперь решил оказать давление на французского короля в связи с его территориальными претензиями. 4 июня были назначены другие посланники, включая лорда Скрупа, для переговоров с герцогом Бургундским. Они были уполномочены вести переговоры о союзе с герцогом, получить от него присягу, а также обсудить возможную женитьбу Генриха на дочери герцога, Екатерине.[213] Теперь Генрих вел двойную игру.

Бургундские посланники присутствовали в Лестере во время заседания парламента, проходившего там с 30 апреля по 29 мая, в тот самый месяц, когда армия Карла начала наступление на владения герцога.[214] Именно на этом этапе появляются первые признаки возможного английского вторжения во Францию. У нас есть свидетельства предложений, выдвинутых посланниками герцога, вопросов, которые задавали им английские представители, и ответов на них.[215] Бургундцы хотели заключить наступательный союз, согласно которому каждая сторона предоставит 500 латников и 1000 лучников на три месяца для оказания помощи другой стороне. Герцог был готов помочь Генриху завоевать земли, принадлежащие "арманьякским" принцам (хотя герцог Беррийский был исключен из списка), но он не был готов вступить в союз против французского короля или дофина. Англичане спросили, кто будет командовать войсками герцога, если Генрих переправится лично. (О том, что на данном этапе в этом не было уверенности, свидетельствуют вопросы о том, что произойдет, если Генрих пошлет одного из своих братьев или другого знатного военачальника). Ответом был "сам герцог Бургундский". Представители герцога были уверены, что "он скорее лично поведет 1000 человек, чем пошлет 500". (Эти цифры интересны, потому что Карл VI в 1415 году попросил у герцога 500 человек против англичан, но тот заявил, что оскорблен, поскольку может послать больше.) Они дали довольно туманные ответы на английские вопросы о том, что герцог будет делать, если Карл VI прикажет ему заключить мир, или если французский король нападет на объединенную армию, или если Генрих решит атаковать королевский замок или войска. На этом этапе не было достигнуто никакого соглашения о союзе. Однако после прибытия в Ипр Скруп и его помощники провели дальнейшие консультации. В проекте соглашения от 7 августа 1414 года говорится, что герцог не будет оказывать никакого противодействия попыткам Генриха захватить корону Франции и будет готов воевать вместе с ним против Карла.[216] Это явное изменение по сравнению с его нежеланием в мае вступать в войну против своего короля. Это произошло потому, что к началу августа один из его главных городов, Аррас, должен был быть осажден королевской армией. Историки долго спорили о том, был ли этот англо-бургундский наступательный союз когда-либо ратифицирован. Нет никаких доказательств того, что это было так, а последующие переговоры герцога Бургундии о мире с Карлом VI сделали его ничего не стоящей бумагой.