15-кратный зум - страница 6

— Ну, конечно! Что за дурацкие вопросы? — и я вышел из командной рубки.

— Доброе утро, господин! Пора вставать! — нежно промурчал над ухом голос жены.

Я при этом ощутил, что с меня нагло сдирают одеяло.

— Оставь меня в покое, женщина! — недовольно пробурчал я, пытаясь вернуть одеяло на место и закутаться в него. Без одеяла было непривычно прохладно.

Жена тянула одеяло с возрастающей настойчивостью.

— Вставайте, граф! Вас ждут великие дела! — голос её стал жёстким, как у судьи при оглашении приговора. Она рванула одеяло так, что оно слетело с меня.

— Что ещё за дела? — возмутился я. Мы общались на русском, и у меня это получалось легко, даже без акцента.

— А то ты не помнишь!? Мы едем на базар за продуктами. А потом ты должен отремонтировать насос. Потом уборка. Ещё надо успеть вскопать грядки под лук и чеснок, сжечь мусор… Ну, и ещё кучу всего.

— Блин!.. — сказал я и сел на кровати.

В голове прояснилось. Какой странный сон! И насколько реалистичный. Я до последнего момента был в его плену. Всё помнилось с необыкновенной яркостью, будто было на самом деле. Корабль, космический торговец, гарем… Я помнил мельчайшие подробности, помнил рубку управления, помнил черты лица каждой из своих многочисленных жён и каждого из детей. Но сейчас с каждой секундой я ощущал, как всё это уплывает в какую-то даль и покрывается мутной пеленой времени.

— Лёшка, ты долго будешь так сидеть? — возмутилась жена.

— Я сейчас, Натача… Уже встаю!

— Что-о-о? Как ты меня назвал?

— Извини, Наташенька. Я спросонок, — и я чмокнул супругу в губки.

Мы скромно позавтракали пустой пшённой кашей с омлетом, жареном на воде с мукой, собрали сумки и потопали на остановку.

Всё было, как и множество раз до этого. Долгое ожидание автобуса, толкучка в салоне, чувство чужого локтя под ребром и чужой сумки под ногами. Люди ругались между собой, изредка кричали водителю: "осторожнее, не дрова везёшь!", со скандалами вылезали на остановках, порой оставляя в салоне пуговицы, и "садились", что означало — втиснуться в скрипящую от навалившихся изнутри тел дверь. Затем были длинные очереди за продуктами (надо сказать, что они стали меньше, чем пять лет назад) и быстро пустеющий кошелёк, сумка уже изрядно потяжелела и набитый людьми автобус мнился мне как желанная цель по дороге домой.

Вот очередная очередь. На этот раз за сахаром. Наташа взяла из кошелька десятку и побежала покупать яйца. Ей нужны были только домашние, "ферменные" не годились для её "писанок". Нужна плотная скорлупа, белая и без синей печати.

Сахар продавали прямо с машины два мужичка средних лет. Работали споро, и я радовался, что скоро моё мучение закончится. Иногда в очередь внедрялись посторонние люди, уверяя остальных, что только хотят посмотреть на продукт. Некоторые, действительно, быстро уходили, но были такие, кто пытался вне очереди купить. Но бдительные покупатели с криками изгоняли нахалов. Вдруг, в очередь внедрилась здоровенная женщина с командным голосом. Она затребовала у продавцов документы на сахар и право его продавать. Один из торгующих вздохнул и кивнул в сторону кабины:

— Идёмте, я всё покажу…

И тут женщина откуда-то из толпы выдернула молоденького и худенького сержанта милиции и за руку повела за собой. Через минут пять она вернулась и, раздвигая могучей грудью людей, как ледокол, расчищала дорогу сержанту, который бережно нёс в руках пакет с парой кил сахара. Мне пришло в голову сравнение — так кошка учит котёнка ловить мышей. Народ понимающе заулыбался. Интересно, когда "котёнок" научится "ловить мышей", как будут они улыбаться?

Время тянулось медленно, очередь — тоже. В голове у меня вертелись разные мысли, в том числе — что подарить Наташе на её день рождения. Мысли почему-то стали приобретать стихотворную форму:

К этому времени подошла моя очередь, и я прекратил свои стихотворные экзерсисы. Я загрузил сахар в сумку и понял, что больше не потяну. На моё счастье, Наташа уже не могла ничего купить, так как кончились деньги. Потом была кажущаяся бесконечной дорога к автобусу.