15 минут - страница 13

Дом встречает меня тишиной и приглушенным светом. Близнецы, наверное, уже спят. До меня доносятся витающие в воздухе запахи картошки и лимона, и как только я захожу на кухню, слышу звон столового серебра.

Вот и она.

Наклонилась над посудомоечной машиной и загружает тарелки после ужина. Каштановые кудри закрывают ей лицо.

— Мама? — хрипло говорю я.

Она выпрямляется. На ее лице борются беспокойство и облегчение. У меня начинают дрожать губы, и я кидаюсь к маме. Она раскрывает мне объятия. Глубоко вдыхаю, вспоминая ее ванильный аромат. Мама крепко стискивает меня, я делаю то же самое, задыхаясь от рыданий.

— Ох, детка, — шепчет она, ласково поглаживая меня по голове. — Прости, что не перезвонила тебе сегодня. У меня сейчас бешеное расписание, постоянные совещания.

Киваю, крепко закрыв глаза и счастливо спрятав лицо в ее волосах. Они щекочут мне нос, но это неважно.

Мама берет меня за плечи и чуть отодвигает от себя, чтобы заглянуть в глаза. Погрустнев, она вытирает слезы с моих щек.

— Тебе тяжелее, чем кому бы то ни было. Если бы я могла все прекратить, я бы так и сделала, Лара.

— Я рада… что я дома.

— Я тоже. — Мама улыбается и указывает на высокий табурет. — Посиди со мной минутку.

Она открывает холодильник, достает две бутылки яблочного сока и протягивает одну мне.

— Когда папа позвонил и рассказал, как ты вылетела из дома… — Она замолкает и делает глоток. — Я давно так не злилась, Лара. Но когда сообщили, что тебя забрали в больницу… — Мама бледнеет. — Так страшно мне не было с того дня в переулке.

Неловко кручу крышечку на бутылке.

— Я не хотела падать в обморок или быть такой… злой.

— Понимаю, тебе тяжело осознавать, что Джон в тюрьме, но Джекс тоже тебя любит. Он был здесь, с тобой. С нами. И я понимаю, что ты подросток и постоянно находишься в растрепанных чувствах. Сегодня ты нас ненавидишь, завтра — обожаешь. — Мама делает глубокий прерывистый вдох. — Но я хочу, чтобы ты проявляла уважение, хорошо? Джексу вовсе нелегко так сильно тебя любить и при этом выслушивать твои оскорбления.

Я и раньше так делала?

— Я извинилась.

— Хорошо. — Мама, кажется, успокоилась, она отводит волосы у меня со лба и целует меня. Мне с ней так хорошо. Я как будто купаюсь в лучах теплого солнца. — А теперь отправляйся-ка в постель. Завтра в школу.

Мне хочется остаться и просто смотреть на нее, но я послушно встаю. Поворачиваюсь в дверях.

— Люблю тебя, мам.

На секунду она застывает с открытым ртом.

— Я тебя тоже люблю, малышка.

Выхожу из кухни и вижу Джекса в гостиной. Он копается в каких-то бумагах.

— Спокойной ночи, — говорю я ему.

— Спокойной ночи, милая. — Поднимаясь по лестнице, я чувствую, как он провожает меня взглядом.

Оказавшись в комнате, переодеваюсь в пижаму и начинаю анализировать ситуацию. К завтрашнему дню я должна знать о себе все, что только можно. Замечаю выстроившиеся на комоде награды по софтболу и боулингу. Боулинг? Морщу нос. Где такое видано? На книжных полках стоят любовные романы и детективы. Ну хоть это не изменилось.

Под кроватью обнаруживаю желанную сокровищницу — фотоальбом. Листая страницы, нахожу наши с близнецами и Джексом семейные снимки. Те, что с мамой, заставляют меня улыбнуться. Я игриво позирую в платьях, одетая с иголочки, будто светская львица, которая полна решимости избавить мир ото всех цветов, кроме пастельных.

Но на моем лице румянец и цветет улыбка. Я выгляжу счастливой. По-настоящему счастливой.

Очень много фотографий, где мы с мамой и Джексом. Я целую его в щеку и помогаю ему задувать свечи на именинном торте. Мы празднично одеты и, судя по фону на заднем плане, кажется, где-то в тропиках или на корабле. Крепко закрываю глаза и мысленно переношусь в последний день рождения папы, моего настоящего отца.

Квартира настолько мала, что кухонный стол стоит впритык к дивану, и наш пес скулит из-под стола. Папа высокий, сильный и мужественный, но на нем желтый именинный колпак, и он глупо ухмыляется, тряся завернутый подарок.

— Это не бомба. И не «Лего».

— Не «Лего», — весело соглашаюсь я.

На мне удобная старая толстовка, я не накрашена, но улыбаюсь. Папа говорит, что это единственный макияж, который мне нужен.