160 шагов до Лео - страница 11

— Погоди! — мне уже столько времени хотелось знать, почему она бросила маму с дедом, но я лишь сказала: — Ты мне расскажешь про шанс, на который ты променяла маму и деда?

Она потискала сумочку и горько улыбнулась:

— Пойдем, домой тебя провожу. Поздно уже.

Мы вышли из номера и устремились по ярко-синей ковровой дорожке в новую жизнь.

Январь, 2000-е гг. Тоскана, Италия

Я уже поставила ногу на лестницу, чтобы подняться на чердак, как вдруг раздался телефонный звонок. Постояв и подумав, решила проигнорировать его и продолжила взбираться. Но телефон не сдавался. Может, это Рильке желает возобновить сделку?

Спустилась и с недовольством ответила. Энн набросилась на меня взволнованно-сердитым басом:

— Фасолина, совсем обалдела? Где ты? Уже гости начинают собираться. Или передумала помогать с коктейлями?

— Чертики! Энн, прости. Появились неотложные дела. И потом у меня даже нет карнавального костюма. Уверена, что ты легко найдешь мне замену, — я была настроена сегодня копаться в старых вещах и ностальгировать о прошлом.

— Я нисколько не сомневалась в плохом влиянии твоего муженька, даже теперь, когда ты с ним в разводе, — выпалила подруга.

— Мы не в разводе. Я просто взяла паузу, — мне не хотелось ссориться с ней из-за пустяка, поэтому я держала в узде свои эмоции.

— С тех пор, как судьба свела нас снова, ты так просто от меня не отделаешься. Надень что-нибудь поприличней и дуй сюда. Черт с ним, с костюмом! — приказала Энн.

Иногда мне кажется, что в прошлой жизни она была моей мамой или старшей сестрой. Анька была из той категории людей, с которыми мы переходим из одного важного этапа жизни в другой, несмотря на временные расставания.

Пять лет назад, Рим, Италия

Я протискивалась сквозь поток спешащих горожан, которые фыркали и толкались всякий раз, когда я тупила, вспоминая, как мне пройти к железнодорожному вокзалу. А ведь это было всего в пятнадцати минутах ходьбы от посольства, где я оформляла документы на отказ от прежнего гражданства. Это еще раз подтверждало, что ориентация на местности была одной из моих слабых сторон.

У светофора кто-то коснулся моего плеча и изумленно спросил:

— Фасолина?

Я обернулась. Анька! Первая красавица и модница класса, моя лучшая школьная подруга. Я сразу узнала ее по глазам олененка Бэмби, которые здорово маскировали искушенный взгляд на жизнь, и улыбке а-ля Кейт Мосс со знакомой щербинкой между передними зубами.

— Анька! Сколько лет, сколько зим! — мы застыли в объятиях посреди улицы, на проходе, и не обращали внимания на то, что люди вокруг отправляли нас по самому темному адресу.

— Ну надо же! Что ты тут делаешь?

Она уверенно откинула волосы назад и поправила лямку сумки Фенди через плечо:

— Вот, еду к мужу. Во Флоренцию. Кстати, с легкой руки Умберто меня все зовут теперь Энн. А то Анька, да Анька.

Я с восхищением взглянула на нее и удивилась:

— Энн? Необычно! А Умберто — это кто?

— Мой муж. Он родом из Рима, но работает во Флоренции. Врач-кардиолог.

— Да ну?! Ты ведь в Америку уезжала?

— Да, было дело. Даже марафон в Нью-Йорке пробежала.

— Узнаю мою Аньку. Что в голову взбрендит, то и сделает! — я дотронулась до ее руки, не веря, что передо мной в самом центре Рима стоит моя школьная подруга.

— Короче, стартовала одна, а финишировала рука об руку с темноволосым красавцем по имени Умберто, — она снова поправила волосы и я заметила на ее безымянном пальце левой руки обручальное кольцо, а на указательном — еще одно с большим бриллиантом.

— Могу понять этого итальянца! — я любовалась Аней, будто листала страницы журнала Вог.

Она ухмыльнулась:

— Представляешь, задумалась, какой у меня каденс, сто шестьдесят или сто семьдесят? А он сзади так неожиданно бросил мне: “Сто шестьдесят, ваш каденс сто шестьдесят”.

— Даже если я понятия не имею, что такое каденс, все равно сказочно! — я взволновалась так, будто это случилось со мной.

— Ну, он-то на ста восьмидесяти бегает, хотя и роста немаленького, — новая для меня Анька показала сантиметров на десять выше своего. После небольшой паузы она спросила:

— А что ты? Замужем?