1612. Рождение Великой России - страница 34

Любовь к стране и вера объединяли людей в самые тяжкие времена. Купец Афанасий Никитин в конце XV в., когда Москва покоряла его родную Тверь, написал: «Русская земля да будет Богом хранима! На этом свете нет такой страны, как она, хотя князья Русской земли — не братья друг другу. Пусть же устроится Русская земля устроенной, хотя правды мало в ней!»

И вот в начале XVII в. любовь уступила место всеобщей ненависти. Разорённый и вымирающий от голода народ восстал на своих правителей. А те погрязли в борьбе за власть и продавали страну иноземцам. Призванные ими неприятели топтали могилы некогда славных русских воинов. Продажные и корыстные процветали. Мужественные и честные не знали, на чьей стороне правда. Священники, монахи и архиереи потерялись в волнах братоубийственной войны, не зная, как её утишить. Сам патриарх Гермоген среди этих бурных вод «истончевал и разъедался» «многими пенами соблазна»; Как и все честные люди России, святейший мучительно искал истину. Но и он не знал, как остановить братоубийство. Ведь в Гражданской войне нет победителей и нет правых. Только один человек, отдав стране свою жизнь, заслужил светлую память всех соплеменников и симпатии врагов.

Светлая личность боярина Скопина-Шуйского и его безвременная гибель на 24-м году жизни была воспета во многих повестях, сказаниях и народных песнях начала XVII в. Ни один героический воевода тех лихих лет не был удостоен столь доброй памяти. Ни о ком больше матери не рассказывали детям у колыбели. Никем не восхищались одновременно русские и поляки, шведы и немцы.

Это был юноша необычайно высокого роста и богатырской комплекции, статного вида. На лице с высоким лбом выделялись большие, широко расставленные глаза, в которых светился «великий разум не по летам». По словам врага, гетмана Жолкевского, он «не имел недостатка в мужественном духе и был прекрасной наружности». Храбрость и решительность сочетались в князе с добротой и приветливостью к соотечественникам и иностранцам.

Зрелый ум князя, позволявший видеть и понимать больше других, наложил отпечаток глубокого страдания на его лицо. На сохранившемся портрете Скопина-Шуйского поражают наполненные страданием глаза мученика. Они смотрят с редкостной, пронзительной грустью, казалось бы, неуместной у молодого, знатного, богатого и славного полководца победителя. Историки предпочитают не замечать этого взгляда, не задумываться над тем, какая мука одолевала человека, изображаемого лишь в героических красках. Но Михаил Васильевич тяжело воспринимал свои «победы и одоления» в войне с русскими и православными.

Как и всех русских людей, Скопина-Шуйского влек неодолимый поток трагических событий. Гражданская война обращала самые лучшие намерения в кровавую драму. Люди чести — а князь был из их числа — с горечью думали о цене побед, не достигавших главного: мира в разоренной и озверевшей России. Один из немногих — а, по мнению современников, единственный — он сохранил нравственную чистоту. Именно это связало образ князя с надеждой на выход из Смуты.

Михаил Васильевич родился 8 ноября 1586 г. в Москве. Отец его, Василий Федорович, принадлежал к одному из знатнейших родов Московского государства. Княжеский род шёл от великого князя Владимирского Андрея Ярославича, брата Александра Невского. Но сами Шуйские считали, что их предком был сын Александра Андрей, старший брат первого московского князя Даниила. Получалось, что по старшинству они даже выше великих князей Московских!

До середины XIV в. предки Михаила княжили в Суздале и Нижнем Новгороде. Затем они вынуждены были передать свои владения великому князю Московскому. А взамен получили в наследственное владение город Шую. От него пошло название фамилии. В XVI в. дед Михаила получил фамилию Скопин-Шуйский по прозвищу прадеда — князя Ивана Васильевича Скопы.

Дед и отец княжича были славными воеводами. Отец многократно отличился, командуя полками в Ливонской войне. Как наместник и первый воевода Пскова он защитил город от нашествия польского короля Стефана Батория в 1581—1582 гг. Его товарищем-воеводой был выдающийся полководец Иван Петрович Шуйский. Этот представитель старшей ветви рода через два года после рождения Михаила умер бездетным. Отец Михаила стал старшим в роде. Он учил сына быть ответственным за честь фамилии и судьбу своей страны.