182 - страница 5
– Мне пора…Не стоило бы намекать таким образом на мои отношения с мужем. Мой очаг лишь в моей власти и не достоин обсуждения.
Подхватив туфли и своё воодушевление произнесенным, она проследовала от места, где ещё совсем недавно все было так спокойно. Он крикнул ей вслед:
– Ты обиделась? Я не хотел этого. Ты просила правду. Она не столь прекрасна как самообман. Сегодня, кстати, у нас последняя встреча.
София остановилась. В руках у нее застыли туфли.
– Видишь ли, завтра приезжает моя жена, – пояснил он, – И, вряд ли я найду время для наших бесед.
– Ты настолько любишь ее, что не оставляешь ни на минуту?
– Я стараюсь не гасить ее огонь…
София молча проследовала дальше по тонкой полосе берега. Он окликнул ее.
– Ты забыла оставить мне туфли.
– Я думаю впредь все свое оставлять при себе. И, я не обижаюсь, мне просто, действительно, пора.
– Значит, я не ошибся в тебе. Ну, что ж, прощай. Твои прежние туфли я раздал торговкам на местном рынке. Себе оставил одни, замшевые, с золотистым бантиком. Я их отдам младшей сестре. Когда, она наденет их на одно из семейных торжеств, а уж будь уверена, что вкус у нее безупречен, я вспомню о Марии. О твоей любви к морю и босоногому времяпрепровождению. Ты улыбаешься? Я слышу…
– Допустим. Ну, а ты мне ничего не хочешь оставить на память?
– Женская память – непростая штука. Нам, мужчинам, доставляет удовольствие вспоминать о веселом времени, проведенном с прекрасной женщиной. Вы, дамы, живете в вечной иллюзии, стране ностальгии, чаще грустите. Что же презентовать? Подарить морской камушек или ракушку. Это не будет оригинальным подарком: их ты всегда сможешь подобрать, разнообразного цвета, формы. Они у твоих ног. Что же это будет, милая Мария?
Он подходил все ближе, и ближе. В свете берегового фонаря она впервые увидела его черные глаза. Они смотрели властно, но снисходительно, пытаясь влезть вглубь ее сути. В них она узнала свое наваждение на пляже. В них она вмиг погибла и упала на самое дно. А он как будто не признавал ее. Слегка наклонив голову на бок, он потянул медленно и мелодично:
– Итак…Я не ошибался полагая, что глаза у тебя – светлые. Смею спорить, что они меняют свой цвет приблизительно в полдень. Когда возвращаешься с пляжа. Да! – отвел он взгляд в сторону как будто ясно видел описываемую картину, – Смешно представить, как с утра ты сероглазая идешь ловить лучи ультрафиолета, а ближе к ланчу глядишь на мир своими уже зеленоватыми глазами. Признайся, ты пьешь море? Ты никак не насытишься им. Оно глубоко засело у тебя вот здесь.
Он мягко притронулся к волосам на ее голове.
– Я думала, ты прикоснешься к сердцу.
– Это все выдумки, любовь рождается в голове в совокупности с органами чувств, посредством которых он и получает информацию. И это…
«Зрение». – Он внимательно посмотрел в ее глаза, – Попробуй почувствовать другое, без визуального контакта, закрой глаза. София покорно прикрыла веки.
«Слух» – бесшумно зашел за ее спину, поднял локон, завел за ухо. «Чувствуешь, как горячо мое дыхание, твои уши наполняются теплом моих слов».
«Обоняние. Существует теория, что люди выбирают себе собеседника по запаху. Все мы животные по своей сути. От тебя притягательно пахнет. Что это? Миндальное молочко?».
Он слегка коснулся носом ее шеи, аккуратно провел им до основания подбородка – «И я постепенно, как ты понимаешь, подошел к…
Осязанию».
Она медленно повернула к нему голову, все ещё с закрытыми глазами:
– Неужели, человеку свойственно только четыре чувства?
– Ты действительно хочешь узнать, какое пятое?
– Я довольно посредственно училась в школе.
– Ну, что ж, должно же что-то остаться на память обо мне. Пятое из чувств – это…
«Вкус» – Он прильнул своими губами к приоткрытому рту Софии.
– Видишь, как быстро у тебя начинает биться сердце. Что скажешь?
– Что у тебя глаза черные как ночь. Неудивительно, для такого любителя встреч после захода солнца, – испугавшись учащенного сердцебиения София отстранилась от него.
– Интересное сравнение, но все генетически объяснимо. Цвет глаз и прочее. – усмехнулся он в ответ.
III
В ту ночь Софии не спалось, задремала под утро. В приоткрытое с ночи окно дул морской воздух. София втянула в себя свежесть нового дня, приоткрыла глаза. Взгляд лениво шарил по предметам, составляющим обстановку комнаты. Всё теперь казалось еще более нелепым, чрезмерным в этой экспозиции «счастья». Фигурки, статуэтки, олицетворявшие ранее домашний уют. Купидоны, вырезанные в изголовье кровати рукою искусного мастера. Все они как – будто посмеивались над ней: «Ну, что же, ты, окруженная роскошью и блеском высшего света, всё делаешь вид, будто по-прежнему спишь в выходной Доминика. Ты, разнеженная мягкими шелками простыней, кремами и ароматами лучших салонов, будешь валяться. Чувствуя, как устает тело, напрягаясь от вынужденного замирания на правом боку, до полудня. Пока Доминику не надоест поднимать тебя».