1915 год. Апогей - страница 13
Ответ А. А. Гулевича не предвещал ничего хорошего: «Усилить 10-ю армию нельзя – нет на фронте резервов, а потому главнокомандующий указал, чтобы ослабить фронт 10-й армии, оставив лишь заслоны, все остальное должно быть собрано для главной задачи – прикрытия сообщения армий, действующих в Варшавском районе»>78. Получив это сообщение, Ф. В. Сиверс немедленно отдал приказ о снятии с позиций осадной артиллерии, после чего в ночь на 27 января (9 февраля) сообщил Н. А. Епанчину, что в связи с поражением 57-й дивизии и отсутствием резервов левый фланг армии оказался под угрозой, а потому командующий предполагает начать этой же ночью отход. Командиру 3-го армейского корпуса было также предложено готовиться к отступлению и начать эвакуацию обозов и тыловых учреждений>79. Тот уже в четыре часа утра 9 февраля распорядился начать отвод части своих войск с наиболее опасных участков фронта, что и удалось провести вполне удачно. Немцы не преследовали отступавших>80.
На левом фланге армии также удалось выйти из опасного положения. С огромным трудом, благодаря активным действиям авангардов 3-го Сибирского корпуса, 27–28 января (9-10 февраля) были вывезены тяжелые батареи, действовавшие против Летцена>81. Командовавший Осовецкой крепостной артиллерией генерал-майор Н. А. Бржозовский в 10 часов вечера 26 января (8 февраля) получил приказ снять с позиции орудия и отправить их по крепостям, откуда они прибыли. В тяжелейших условиях приказ был выполнен в течение 34 часов, несмотря на холод, вьюгу и заснеженные дороги. Последние поезда с осадной артиллерией уходили от пустой платформы, забитой накануне повозками и орудиями, когда железная дорога находилась уже под серьезной угрозой со стороны противника>82.
Утром 27 января (9 февраля) штаб 10-й армии практически одновременно получил две телеграммы из штаба главнокомандующего фронтом. Первая, за подписью самого Н. В. Рузского, была адресована Ф. В. Сиверсу и содержала подробную инструкцию: «Для решительной атаки немцев, наступающих на Иоганнисбург, 10-й армии собрать в наикратчайший срок возможно большее количество войск, оставив заслоны на укрепленных позициях»>83. Вторая телеграмма была направлена А. П. фон Будбергу начальником штаба фронта: «Необходимо при отходе основательно разрушить железные дороги, дабы немцы не открыли своих сообщений по кратчайшему направлению через промежуток между Мазурскими озерами»>84.
Штаб Н. В. Рузского работал в импровизационном режиме, что объясняло появление подобного рода противоречивых распоряжений>85. Командующий 10-й армией не мог поначалу прийти к определенному решению, но вскоре ответил, что в связи с невозможностью парировать обход своего левого фланга собственными силами он отводит немного назад 20-й и 26-й корпуса. О Вержболовской группе речь пока не шла>86. Выполнить приказ Н. В. Рузского об организации контратаки Ф. В. Сиверс уже не мог, так как не имел для этого ни резервов, ни времени, к тому же он уже приказал командирам корпусов начать отход, но выполнить его в указанной последовательности не представлялось возможным. Прежде всего потому, что активность противника на фронте Вержболовской группы Н. А. Епанчина постоянно нарастала>87.
В конце концов, 27 января (9 февраля) командиру 20-го корпуса генералу от артиллерии П. И. Булгакову было приказано к утру 29 января (11 февраля) занять позиции у Гольдапа и Грабовена, 3-й корпус одновременно должен был отойти на позицию у Сталупенена>88. Приказ по армии от 27 января (9 февраля) с изложением плана отступления завершался категорическим требованием: «Все передвижения, вызываемые новым расположением войск, произвести наивозможно скрытно и в полном порядке, обратив особое внимание на связь между корпусами и отдельными отрядами. Напоминаю, что лучшее обеспечение флангов достигается расположением уступами вне флангов… Выполнение всего, связанного с занятием нового положения, произвести с полной энергией и помня, что в исключительные минуты требуются исключительное напряжение и выносливость»>89.
При отступлении в столь сложной обстановке возникла проблема с эвакуацией тылов. Поскольку снежные заносы парализовали движение по железной дороге, начальник штаба армии предложил оставить тяжелораненых и тифозных больных в госпитале в Лыке с тем, чтобы передать их немцам в порядке, установленном Женевской конвенцией. Вывозить этих людей гужевым транспортом было равносильно смертному приговору