1918. Хюгану, или Деловитость - страница 39

Интуитивно-психологический идеализм имеет предпосылкой "ощущение истины", на очевидности которого каждая цепочка вопросов, начинающаяся с удивленного "что это?", продолжающаяся постоянно повторяемым "почему?", приходит в конце концов к завершению, к аксиомной убедительности: "Это так и не иначе". Если же перед лицом неизменности априорного и чисто формального логоса ощущение истины является излишним введением, то с учетом содержательных элементов в логическом достигается новый и более оправданный уровень yвaжения, поскольку позиции очевидности в конце цепочки вопросов и доказательств отделились от формальной неизменности и должны теперь вопреки определяющему влиянию на логический ход доказательств обрести самостоятельную и основывающуюся на его очертаниях форму. Проблема, возникающая в связи с этим: каким образом может содержание, будь оно логически-аксиоматической или внелогической природы, так вторгаться в формальную логичность, что при поддержании формальной инвариантности возникает неизменность стиля мышления? Эта проблема теперь уже не психологическая, не эмпирическая, а методологическая и метафизическая, поскольку за ней стоит во всей априорности исконный вопрос всего этического: как может Бог позволять ошибки, как в мире Божьем смеет жить безумие?

Можно себе представить, что существуют цепочки вопросов, которые вообще не могут быть доведены до конца: очевидно, этим свойством обладают все цепочки оптических вопросов — проблема материи, которая, продвигаясь все дальше и дальше от основного понятия к основному понятию, от исходного вещества к атому, от атома к электрону, от электрона к кванту энергии, постоянно оказывается только на временном этапе завершения, цепочки вопросов.

На каком месте прерывается такого рода цепочка вопросов, является теперь делом ощущения истины и ясности, то есть делом находящейся в силе аксиоматики. Если по учению Тальса[25] необходимо определить точку убедительности для цепочки оптических вопросов с субстанцией "вода", то это указывает на то, что для Тальса действовала система аксиом, внутри которой водное качество материи казалось "доказуемым". Здесь имеются содержательные, а не формально-логические аксиомы, прерывающие цепочку вопросов, это аксиомы действующей космогонии — но эти содержательные аксиомы должны находиться в каком-то, по крайней мере относительно отсутствия противоречий, согласии с формально-логическими аксиомами, ибо не соответствуй содержательный ход доказательств формальному, не будет и убедительности. (То, что, несмотря на все это, содержательные и логические аксиомы могут вступать в противоречие, можно увидеть на примере учения двойной истины.) Но даже если с полным скептицизмом ставить на исходную точку незнания и, оспаривая наличие космогонической убедительности и ее аксиоматики, принимать цепочку вопросов как непрерывную и ее прерывание рассматривать как чисто целесообразную, но фиктивную преднамеренность, то становится ясно, что незнание как таковое тоже располагает определенным характером убедительности, которая опирается на определенную логичность и определенную логическую аксиоматику.

Определенное, выходящее за рамки интуитивного рациональное представление этих отношений может обеспечить множество содержащихся и действующих в какой-то картине мира аксиом. Само собой разумеется, что это множество аксиом не может быть ни продемонстрировано ни сосчитано — богатство аксиом или нехватку аксиом можно определить только в экстремальных случаях. Космогония примитивного, например, в высшей степени сложна: каждая вещь в мире живет своей собственной жизнью, является в определенной степени causa sui, в каждом дереве обитает свой собственный бог, в каждой вещи — собственный демон; это мир бесконечного множества аксиом, и каждая цепочка вопросов, касающихся вещей мира, каждая цепочка вопросов уже после нескольких, а может, даже после первого шага наталкивается на одну из этих аксиом. Перед лицом такого множества коротких, едва ли не однозвенных онтологических цепочек эти цепочки в монотеистическом мире ведут очень далеко, если не бесконечно далеко, собственно, настолько далеко, пока не сольются в единой первопричине — "Бог". Следовательно, если принимать во внимание лишь логически-космогонические аксиомы, пренебрегая другими, есть хотя бы чисто логическими, то для обоих экстремальных случаев, представленных полярными космогониями примитивной магии и монотеизма, количество аксиом снижается от бесконечности до единицы.