"2013" - страница 20

Я не нашла ничего лучше, как прикрыть грудь ночнушкой, надев на нее сверху тунику. Края, конечно, торчат, как из — под пятницы суббота. Да и сама туника растянута, как будто ее на мамонта натягивали.

Я бросила грязные вещи в пакет и рванула обратно.

Но для начала вошла во вторую палату, окна в которой выходили во двор.

Сидят голубки. О чем — то мило беседуют. Мать вроде спокойная.

Я тяжело вздохнула и спустилась вниз.

— На, возьми. Я привезла тебе желейные конфеты, как ты любишь. И кока — колу. Ты же у нас жить без нее не можешь, — мама протянула мне пачку конфет и маленькую бутылку газировки.

Сергей заметался, начиная шарить по карманам. Потом сник.

— Ладно, потащила я свои сумки. Так, я купила тебе мандарины, яблоки, виноградика немного, пару персиков и абрикосов. Ах да, еще нектарин. Попробуешь потом. Так, че еще… А, газировку, пару минералок, холодный чай, сок в маленьких пакетиках. Конфеты, печенья… Короче, набрала всякого. Ну, там потом посмотришь.

Мама встала и поправила свою обычную черную юбку, которую она носила несколько лет.

Я ее с детства помню в этой юбке.

— Так давайте я все — таки помогу. Тяжело же! — настойчиво произнес Сергей.

Джентльмен.

— Ладно. Бери вот эту. А я возьму эту. Все, пошли по тихой грусти. Тут недалеко. Быстро управимся.

И они ушли, оставив меня в полной задумчивости.

Интересно, Сергей пытается моей матери угодить или же боится показать себя настоящего? Что — то тут не то.

Я обернулась, ища глазами пожилую женщину, и увидела ее в другом конце беседки. Галина Сергеевна сидела и радостно улыбалась. Она выглядела очень счастливой.

Сбагрила своего сынка? Или что?

Почему — то именно это меня немного разозлило.

Ее сын что, не в состоянии самостоятельно найти себе невесту? Поэтому подсунула ему меня? Да и свекровь из нее, наверное, очень и очень жесткая. Это в начале все свекрови добрые и хорошие, а после превращаются в лютых тиранов в юбке.

Сергей вместе с мамой довольно быстро вернулись. Сели рядом и надолго замолчали.

— О чем болтали? — решила поинтересоваться я.

Сергей поднял на меня глаза, собираясь что — то сказать.

У меня замерло сердце от плохого предчувствия.

— Насть, я все — таки хочу тебе кое — что сказать… — начал он. Собрался с духом и неожиданно встал передо мной на колени. Я очень сильно испугалась. На его столь оригинальный поступок обратили внимание абсолютно все. И мне стало очень неловко. — Я люблю тебя, Настя. Будь моей девушкой.

Я очень сильно растерялась.

— Сережа, встань, пожалуйста… — пробормотала я.

— Ты будешь моей девушкой? — настойчиво повторил свой вопрос Сергей.

— Буду… Буду! Только встань, пожалуйста!

Он выполнил мою просьбу.

— Что это было?

Сергей отряхнул джинсы, как ни в чем не бывало.

— Признание. Ты мне очень сильно понравилась, и я решил предложить тебе встречаться.

— Вообще — то так делают предложение руки и сердца, — заметила я.

— Считай, что так оно и есть. Не будем ходить вокруг да около! Сначала повстречаемся, потом поживем и узнаем, созданы ли мы друг для друга. Хотя мечтать не вредно. Было бы неплохо, если бы ты действительно стала моей женой.

— Да уж… Я начинаю сомневаться в правдивости твоих слов. Обычно чувства доказываются поступками. Да и никто никогда не говорит о своих намерениях в первые месяцы отношений. На словах — то вы все Львы Толстые. А как доходит до дела, тут же убегаете… Посмотрим. Жизнь покажет, насколько ты серьезен в своих намерениях. Я что — то сомневаюсь.

— Ты чересчур жестока в своих высказывания, — заметила мама. Она увидела, что Сергей очень сильно обиделся на мои слова. — Нельзя так, Насть. Он же не виноват, что ты такого бывшего себе выбрала. Дай человеку с тобой пообщаться.

Я ничего не ответила, хотя меня распирало от возмущения.

Почему я должна давать шанс человеку на общение?! Кто он такой?

Человек с детородным органом?!

Сергей очень сильно обиделся, да и я не могла ничего поделать. Нет у меня доверия к этому миру.

Но я начала чувствовать вину за сказанное. Вечно сначала говорю, а потом думаю!

Да, меня возмутили внезапные отношения с мужчиной намного старше меня.

А, хотя, кто меня об этом будет спрашивать? Возмущаюсь я или не возмущаюсь — какая разница? Богу все равно виднее.