28 июня 1940 года: Победа без войны - страница 13

Не успели в Бухаресте ещё зализать раны, оплакивая невозможность отныне грабить Бессарабию, как прозвенел звоночек: Венгрия сделала вывод, что раз Румыния не стала защищать Бессарабию, которую считала принадлежащей «великому румынскому роду», то, значит, этот самый «род» не будет и против переговоров с Венгрией о Трансильвании. Логично, не так ли?

16 августа делегации Румынии и Венгрии встретились. Румыны открыли дебаты шаблонным приёмом: а давайте мы поговорим о крохотном кусочке земли, который когда-то попал в дипломатическую переписку и с тех пор считается спорным.

А вот и нет, отвечали венгры. Мы эту вашу методу знаем. Советский Союз не дал вам толочь воду в ступе, и мы не дадим! Возвращайте Трансильванию безо всяких, а не то…

Бухарест почувствовал, что венгерские руки по объёму ладоней поменьше советских, но по жёсткости и цепкости ничуть не уступают коллегам из Москвы. Вскоре прозвенел и второй звонок: Румынию приглашали на Второй Венский Арбитраж. Арбитры были всё те же — Германия и Италия. Это не сулило ничего хорошего: возражать победителям англичан и французов не приходилось, тем более, что немцы и итальянцы как будто были в весьма приличных отношениях с венграми. Крут замыкался.

30 августа 1940 года, ровно через 4 недели после образования Молдавской Советской Социалистической Республики, в великолепнейшем Бельве- дерском дворце Вены, где некогда пышноусый император Франц-Иосиф слушал ликующие вальсы Штрауса, Берлин и Рим огласили своё решение: Северная Трансильвания переходила в состав Венгрии. Румыния теряла 43,104 км2 территории и 2 миллиона 393 тысячи 300 человек населения.

Подавленный Кароль II заперся в своём кабинете, генералитет мучился от унижения, местные фашисты метали громы и молнии во власть, допустившую неслыханное падение престижа «Великой Румынии». Полумёртвые от переживаний, румынские дипломаты уезжали из Вены.

Но кара Господня продолжалась! Создатель уже простёр свою длань над страной, привыкшей вырывать кровоточащие куски из тел держав слабых или обессиленных. Теперь на сцену выступила Болгария! И это был очень эффектный выход со стороны Софии.

На рубеже августа-сентября Румыния клокотала, как варево в котле, гневно кляня тех, кто допустил территориальное «обрезание» государства. Впрочем, никто в партизаны на территории Бессарабии или Северной Трансильвании не уходил, поездов под откос не пускал, изгнать советских или венгерских оккупантов на крови не клялся. Но на ком-то надо было отыграться. На русских и венграх — слишком опасно. Лучше всего это было сделать на родном короле. 6 сентября 1940 года монарх отрёкся и бежал из страны. За ним погнались фашисты, желая схватить и, скорее всего, предать смерти, однако его величеству удалось на поезде покинуть пределы неблагодарной Отчизны.

Но если кто думал, что станет легче, то он глубоко ошибся. Воспользовавшись смутой в Румынии, болгары нанесли сокрушительный, завершающий удар. Они предъявили требование: верните нам Южную Добруджу! Её румыны отобрали после того, как Болгария в 1913 году воевала во Второй Балканской войне против нескольких стран, включая Румынию. Тогда болгары проиграли. Но они проиграли с оружием в руках! А румыны и в этот раз не помели поднять оружие в защиту своего достоинства. Не от того ли, что не чувствовали за собой правды?

7 сентября в румынском городе Крайова (в этом было ещё одно унижение — отказываться от своей территории в своём же городе) был подписан договор между двумя странами: Южная Добруджа стала болгарской.

Так состоявшийся во время Второй Мировой войны Второй Прутский поход повлёк за собой Второй Венский Арбитраж, вслед за которым Болгария вернула свои земли, похищенные Румынией после Второй Балканской войны.

Так была прекращена 22-летняя оккупация Бессарабии. Но сторонники Румынии с этим не согласны. По их мнению, включение края в состав Румынии в 1918 году состоялось по справедливости. Они говорят, что в Молдавии тогда якобы существовал парламент, звавшийся «Сфатул Цэрий», который и проголосовал демократическим путём за «великое воссоединение» 1918 года. А потому, делают они вывод, тогдашние события не могут считаться румынской оккупацией.